Сладкий яд большого мира

Известный эстонский режиссер поставил в театре П. Н. Фоменко пьесу живого классика ирландской литературы. На сцене почти весь цвет труппы: Полина Кутепова, Галина Тюнина, Ксения Кутепова, Мадлен Джабраилова, Полина Агуреева, Карэн Бадалов, Рустэм Юскаев, Кирилл Пирогов. Автобиографическая пьеса Брайена Фрила написана в 1990 году. С успехом шла на Бродвее, отмечена престижными премиями. При этом объемный и тонкий театральный текст не содержит ни единого гэга, зато изобилует монологами Рассказчика (Кирилл Пирогов). Спектакль живет и дышит мастерским ансамблем зрелых актеров (при этом средний возраст «фоменок» — лет двадцать семь).
«Пропащая жизнь» чеховских трех сестер показалась бы неслыханным счастьем пяти сестрам из деревни Беллибег образца 1936 года. Здесь никто не станет начальницей женской гимназии в городе N. , никто не вступит в беззаконную связь с подтянутым артиллерийским офицером, нервируя мужа, инспектора гимназии. В Беллибеге свои проблемы: сносились подметки. Есть соль и свечи, но кукурузная мука подорожала на пенни. В зарослях ежевики блаженная сестра, чуть скрюченная и заторможенная Роуз (Полина Кутепова) забыла медное ведерко. А ведерко нужно, и ягоды нужны: здесь утром всегда мажут солодовый хлеб ежевичным вареньем, а вечером — заливают тремя яйцами с молоком тосты на восемь человек.
Жизнь сжимает кольцо вокруг дома четырех старых дев и Кристи (Полина Агуреева), матери семилетнего внебрачного сына. Брат-миссионер Джек (Карэн Бадалов), гордость семьи, после двадцати пяти лет жизни в Африке вернулся больным и странным. От жреца племенных богов в нем теперь куда больше, чем от католического священника. Из-за этого несгибаемую сестру Кейт (Галина Тюнина), учительницу деревенской школы по прозвищу Гусыня, лишат работы. А вязальщицу Агнес (Ксения Кутепова) и больную Роуз лишит жизненной перспективы открытие трикотажной фабрики в долине: их носки и перчатки ручной вязки теперь чистый handmade, серо-бурый предмет роскоши.
Оцепеневшую в скудости и позоре одинокого материнства, растрепанную и ссутуленную Кристи (Полина Агуреева) раз в год навещает, аккуратно освежая раны, отец Рассказчика, Джерри (Рустэм Юскаев). Поражает ее шелковой лентой на шляпе, бизнесом хай-класса — он продает граммофоны┘ Какая странная любовь у этих двоих! В каком попутном саду стянул мятый цветик Джерри, бездельник и неудачник? Неважно. На ферме под Беллибегом это Алая Роза для Возлюбленной, воистину единственная. Другой не будет.
Это тонко написано Фрилом и отменно сыграно Полиной Агуреевой и Рустэмом Юскаевым. Четыре одинокие сестры подглядывают в щели забора. Несгибаемая Кейт готова негодовать. У остальных — мечтательные лица. Волосы приглажены: все-таки мужчина в доме┘ Радиоприемник по прозвищу «Маркони» поет о Капри — острове любви. «Маркони» несет в дом сладкий яд большого мира, «Маркони» будоражит души, и самая бойкая из сестер Мегги (Мадлен Джабраилова) все танцует под него по кухне, пока не садятся батарейки. А батарейки дорого стоят┘
Все это — край существования: еще пенни за кукурузную муку, батарейки, подметки, восемь часов вязания, мытье полов, ежедневная глинистая дорога, по которой идет в город Кейт в нелепой шляпке. Деньги, скопленные блаженной Роуз на целую пачку шоколадного печенья: и у нее есть поклонник, он водит ее гулять в холмы, она его угостит как барышня┘ Поклонник, конечно, — подонок. Но как хочется человеческой жизни убогой Роуз! И как сыграно это Полиной Кутеповой, чуть не самой молодой примой театральной Москвы┘ Впрочем, такая Роуз бродит на любом московском вокзале. И такая учительница Кейт, твердо знающая, что чтение вслух расширяет словарный запас, есть в каждой окраинной школе. И такая Мегги, самая бойкая и неунывающая, есть в каждом женском общежитии. И каждая электричка со всеми остановками идет в деревню Беллибег.
Это пьеса и спектакль о скудости, о малости, о закапсулированности нуждой, трудом и тревогой, о съеженном навеки человеческом бытии. О том, как заезженные безнадегой сестры теряют шансы переменить жизнь. Как не умеют «все ставить на карту» — у них никогда не было лишнего пенни, чтоб его поставить. Да и азартные игры с судьбой еще мама считала грехом┘
Это пьеса и спектакль о том, как мгновенно расцветает любая иззябшая и скорченная душа, стоит возникнуть хоть тени праздника. Там есть пластически поразительная сцена — Джерри, осквернитель семейной чести, танцует с тремя сестрами поочередно. Они преображаются на глазах: маска уныния, легшая на лица сестер лет в двадцать пять, отброшена, глаза сияют, губы подкрашены, чудовищные первые па и скрюченные жесты рук, привыкших только к ведру и швабре, сменяются мягкостью, легкостью, кокетством, стан откинут в ритме танго: всем в этом мире хочется одного┘
Джерри, кавалер не столь уж завидный, танцует с каждой минуты по две.
Это не беспросветность экзистенции в духе Шестова и Камю. И не социальная драма: летний воздух Ирландии льется в окна фермы, сценический свет играет на меди тазов и фаянсе кувшинов, реплики точны и смешны. Это даже не похоже на пьесы Петрушевской или, скажем, на муки"К. И. из «Преступления» в трагическом гротеске Гинкаса. Тончайшая игра пяти молодых актрис наполняет сцену теплым летним воздухом психологического театра┘ И то, что Рассказчик, бледный и угрюмый «внебрачный сын» Майкл, автобиографический герой Брайена Фрила, станет знаменит и выведет тени покойных тетушек в холщовых юбках и обтрепанных фартуках на сцену Лондона и в огни Бродвея — тоже не резюме. Почему-то это не важно. Просто идут два акта.
Три часа на почти пустой, ярко освещенной сцене, без выразительных и лишних здесь режиссерских ухищрений, без особой помощи сценографа пять молодых женщин держат в напряжении зал.
И жалость к их героиням (но какая-то ясная, точно солнечный день на старом кладбище) соотнесена для зрителя точным, золотым сечением с радостью от «езды в остров Цитеру», в теплый летний воздух актерской игры.