Павел Баршак: «После „Игры“ мне стали предлагать роли негодяев…»

Облик этого молодого актера очень современен и… вне времени.

Он одинаково органично может вписаться в любую эпоху. С такой внешностью, такими глазами, наверное, без грима можно играть рыцаря средневековья, поэта, офицера-дуэлянта XIX столетия, притягательного в своей непостижимости гостя из будущих веков…

Важно и то, что к этим магнетическим глазам, манерам и голосу прилагается яркий талант.

Говорят, Павел Баршак в каких-то ракурсах напоминает одного знаменитого певца и еще — не менее известного киноактера…

Так в чем же тогда его своеобразие? На это можно ответить, перефразировав Бальзака: Баршак похож на всех. Но на него — никто.


 — Если бы я был Президентом, то первым делом запретил бы актерам давать, а, тем более, читать свои интервью.

 — Но почему?

 — Это искажает их мнение о самих себе, что впоследствии делает невыносимыми, мешает в работе, да и в жизни тоже.

 — Ну, хорошо, а о зрителях вы подумали? Они хотят читать о своих любимых актерах.

 — Надо смотреть кино, посещать театр и оценивать актеров по их работе.

 — Хуже, когда зритель пользуется слухами, пусть лучше узнаёт все из первых уст.

 — Ну, хорошо, почти убедили. Спрашивайте.

 — Повлияло ли на ваш выбор профессии то, что старший брат — Саша — режиссер, актер? Ведь раньше в вашей семье киношников не было?

 — У нас семья инженеров-энергетиков, и только мы с братом — два… выродка… (смеется)

 — Я так не напишу…

 — Напишите, напишите — это же из первых уст! К тому же, я - в хорошем смысле, в значении «белые вороны». Когда брат учился в театральной школе номер 123, я был знаком с его друзьями, пытался общаться с ними, приглядывался, как они ведут себя. Пришло время, Саша отправился поступать в театральный, и я поплелся за ним. Так вот, он поступил во МХАТ, а я - в ГИТИС…

 — А кем мечтали стать в детстве?

 — В раннем детстве хотел работать водителем мусорной машины — она так здорово шумела и ловко забрасывала мусор в бак. Примерно во втором классе надумал стать военным — нравились атрибуты «Зарницы»: автоматы, дымовые шашки, противогазы. В какой-то момент решил, что хочу быть летчиком, полечу на Марс, стану вторым «Юрием Гагариным», потом возникла страсть к хоккею…

 — Но вот вы стали актером… Чем вы объясняете свою постоянную востребованность в кино?

 — По поводу востребованности, позвольте не согласиться. Были периоды, когда не снимался и полгода, и год. Особенно тяжко, когда после удачного, как тебе кажется, проекта ждешь новых предложений, но никто не звонит. Возникает ощущение безысходности, не знаешь, к чему себя применить…

 — Но у вас же есть театр.

 — Да, в отличие от синематографа, он есть всегда. Театр — это первостепенно. И я служу Петру Наумовичу Фоменко.

 — А был момент, когда вы, сыграв роль, почувствовали себя очень известным, вас стали везде узнавать, а возле дома и театра караулили поклонницы?

 — Не было такого момента. Кто-то узнает, кто-то — нет. Причем, одни видели меня в «Прогулке», другие — в «Солдатах». Но чаще узнают по сериалам.

 — Перед нашей беседой я посмотрела даже весь сериал «Любовь — не то, что кажется»…

 — Ну, и как мой герой в финале? Артем Князев возвратился другим человеком. Это читается или кажется, что артист с ума сошел?

 — Нет, как сумасшествие это не воспринимается. Но размытый сценарий трудно одним удачным ходом существенно изменить. А вот роль в фильме «Игра» пока представляется вершиной сыгранного. Она отличается от всех предыдущих, и после этой роли вас невозможно не запомнить. Чувствуете ли вы сами, что это наивысший успех?

 — Выкладывался на сто процентов, как, впрочем, и всегда.

 — Как вы думаете, почему вас пригласили на новое для вас амплуа?

 — Как-то в интервью имел неосторожность сказать, мол, не дают играть «плохишей», и вот — на тебе.

 — Как проходили пробы?

 — «Пробовали» долго, были разные варианты Смолиных и Беловых. Вообще-то Смолин — не моя роль. Он - черт, у него в глазах должен быть какой-то «адский пламень», что ли. Идеально подошел бы Андрей Гринев, с которым мы учились параллельно. Я его приводил на пробы, но что-то там не срослось.

Кстати, съемки велись без подготовки. Сценарий очередной серии мы получали на площадке в день съемок.

 — У вас не было опасения, что убедительно сыграв сильного и в чем-то харизматичного бандита, вы сделаете зло привлекательным? Ведь кто-то из зрителей может ему симпатизировать…

 — …Думал. Но или ты играешь, или — нет. Третьего не дано.

 — А что вы открыли в Смолине, работая над ролью, каким он вам представлялся?

 — У Смолина, как и у каждого, своя правда. Он бежал от правосудия, попал в легион, стал наемником. В фильме есть две истории, которые как-то объясняют его дальнейшую метаморфозу. Это случай, о котором Смолин рассказывает Нике: наемника раздевали догола, запирали в душевой с крысой. И солдат, чтобы выжить, должен был убить крысу голыми руками. Вторая история — о боях без правил. Наверное, легион с войной ожесточили Смолина, превратили в «машину-убийцу», на совести которой смерть более сорока человек.

 — Значит, именно тогда Смолин прошел «точку невозврата», окончательно сделав выбор в пользу разрушения?

 — Думаю, что он прошел её еще в начале своего криминального пути, когда случайно убил своего знакомого, а следом — его подругу, свидетельницу. И, сделав это однажды, Смолин стал убирать всех, кто стоял на дороге или мешал достичь цели.

В случае с полковником ФСБ Беловым, сначала Смолин просто добивался безопасности для своей семьи, но когда понял, что «фэбесы» не оставят его, поставил на карту всё. А так как он человек азартный, игра его захватила. Возможно, сначала он и рассчитывал, что все закончится, когда они с Круглым, ограбив банк, заработают громадную сумму денег. Но оказалось, что остановиться непросто, к тому же, потом между ним и Беловым завязалась настоящая схватка, кто — кого. Что называется, не на жизнь…

 — Где вы искали материал для воплощения такого жестокого персонажа? В частности, смех Алексея Смолина — жуткий и натуральный — его сложно придумать… откуда он?

 — Смеяться учат в театральном. Существуют специальные техники и приемы. Но я смеяться так и не научился. Попытался изобразить смех… своего отца. Только у него смех «человека со знаком плюс», а у Смолина… Кхе-кхе-кхе!.. (воспроизводит смех Смолина)

 — Сколько длились съемки двадцатисерийной «Игры»?

 — С ноября 2010 по март 2011 года.

 — Такое талантливое и длительное вживание в образ для вас, как личности, не имело разрушительного действия? Не стали ли вы ощущать на себе влияние Смолина?

 — Смолину не удалось меня разрушить (улыбается). Правда, стал ловить себя на том, что реагирую на происходящее так, как бы среагировал он. Порой я чувствовал на себе его «личину», делая обыденные вещи — выходя из квартиры, закрывая дверь подъезда, идя по улице. Что-то включалось во мне, и я начинал смотреть на мир его глазами — глазами человека, у которого все под контролем, каждый шаг спрогнозирован, выверен, как в шахматах. Вдруг становился прагматичным, чего раньше, как ни странно, со мной не случалось.

 — Перед съемками «Ночного продавца» вы стояли за прилавком. А что делали для «Игры»?

 — Перед съемками «Продавца», кстати, мне даже дали поработать кассиром. А вот на самих съемках кассового аппарата не оказалось.

Для «Игры», может быть, и надо было ходить в спортзал… Но я этого не сделал. Снимали зимой, на мне было много курток, и моя излишняя стройность не бросалась в глаза, разве что в паре постельных сцен. Сила Смолина не в мышцах, а в голове. Хоть и изъян — там же…

 — Вам близок его девиз: «Никогда не бойся рисковать»?

 — Отчасти. Смолин совмещал прагматичность и способность рисковать. Я тоже импульсивный. Но решения принимаю не головой, а сердцем.

 — Какие отношения на площадке сложились с вашим противником по фильму, персонажем Прохора Дубравина, Павлом Беловым?

 — Хорошие отношения. Кстати, в наше первое по фильму столкновение, где мы пересеклись, для большего эффекта я предложил сделать некий рапид: Белов, подчиняясь какому-то шестому чувству, настораживается, останавливает автомобиль… Смолин медленно оборачивается — ну, и так далее. И с текстом, само собой, были некоторые импровизации. Когда приходишь и не знаешь, что дальше будет по сценарию — непросто. К тому же, у нас было четыре режиссера! И это в чем-то тоже осложняло работу. Так что, артисты порой лучше ориентировались в материале.

 — Вы общаетесь с другом по фильму — Круглым (Спартаком Сумченко)?

 — Со Спартаком… созваниваемся.

 — Он мало снимается…

 — Я бы так не сказал. Просто зачастую режиссеры не умеют разглядеть в артисте таланта перевоплощения и пляшут от фактуры, а у Спартака… амплуа такое. Ему все время предлагают играть… бандосов.

 — А в жизни у вас есть настоящие друзья?

 — Надеюсь.

 — Вы могли бы рискнуть из-за друга, любимой?

 — Конечно, я бы рискнул: поехать, поддержать защитить, выручить деньгами. Правда, как быть, если глупая ситуация, и друг поступил опрометчиво? Нет, все равно — он друг — надо спасать!

 — Вы понимаете, что владеете сильнейшим оружием — актерским мастерством? Вам случалось в жизни сталкиваться с недоверием людей, которые знают, что вы способны убедительно сыграть всё: любовь, искренность, правдивость, невиновность?

 — Понимаю, но с оружием шутки плохи. Кроме того, любая, даже самая талантливая, игра в жизни заметна.

 — Вам знакомо чувство страха?

 — Страхи бывают разными, и они знакомы всем. Но кто-то умеет их обуздать, а кто-то идет у них на поводу. Я могу взять себя в руки, как мне кажется.

 — Я знаю, что в военкомате вы попросились в «горячую точку»…

 — Да, было дело. Забрали тепленьким, с кровати, и - в «квадрат». В то время как раз еще шла вторая чеченская кампания, и я заявил: «Если уж забираете — то не картошку копать, а из автомата стрелять!» Тогда я уже работал в мастерской Петра Фоменко, и… меня направили служить в Театр Российской армии. Так прошел год.

 — Вы - сильный человек?

 — Не самый слабый. Хотя могу быть лаптем, валенком, но если припрет, то и кирзовым сапогом. Сила проявляется в экстремальных ситуациях. Иногда взрываюсь. Иногда гасну…

 — В сериале «Каменская-6», ваш герой — Игорь Дорошин — участковый с консерваторским образованием, умный, честный, трудоголик! Вы верите, что в России есть такие участковые?

 — Представьте — да! Я узнал, что на самом деле его прототип — реальный человек.

 — В финале фильма «Случайный свидетель» ваш Герман становится идеальным мужем, заботливым отцом, по сути, чужому ребенку. В фильме «Француз Сережа» вы тоже играете любящего отца. Помогает в этих случаях то, что вы знаете теперь, что такое отцовская любовь?

 — Наверное, помогает. Любовь к детям — самая сильная любовь и… она не проходит. 

 — Вы тогда снимались во Франции?

 — Да, ездили во Францию. Там и узнал, что у меня будет младший, Фома.

 — Какие языки вы знаете?

 — Английский, как и все, и испанский — немного, его преподавала моя бабушка. Но на языке надо говорить, иначе он забудется.

 — Кто вас назвал Павлом?

 — Мама. Папа хотел назвать Андреем. Хотя сам Бог велел дать имя Николай — я родился в день Святителя Николая Чудотворца.

 — Ваши дети смотрят ваши фильмы?

 — Старший, иногда. Когда Федор посмотрел пару серий «Игры», он какое-то время подражал Смолину: понабрался сомнительной лексики и вызывающих жестов, показывал средний палец.

 — Вы верите в настоящую любовь?

 — Такое случается в жизни. Изредка.

 — Идеальная женщина это…

 — Та, которая со мной.

 — Идеальная жена — это…

 — Она же. Та, которая понимает и принимает…

 — Ваша настольная книга — это…

 — Сейчас — «Евгений Онегин».

 — Когда на душе тяжело, к кому или чему вы обращаетесь?

 — К самому себе. К родителям. К корням…

 — Если бы у вас была абсолютно свободная от дел неделя, как бы вы ее потратили?

 — А в какое время года?..

 — Знаю, что среди ваших интересов есть и экстремальный спорт. Вы даже участвовали в телешоу «Жестокие игры»…

 — Да, и игры эти — жесткий пиар. Артистов там просто используют, как замануху. Все делалось наспех, главное — успеть засветло отснять.

 — 19 декабря в 1980 году, в момент вашего рождения, согласно астрологии, Луна была в Тельце. «В своих оценках дети, чья Луна в момент рождения находилась в Тельце, слишком категоричны, они вечно ударяются то в одну, то в другую крайность: видят вещи либо белыми, либо черными»… Похоже? Вы максималист?

 — Отчасти. Можно сказать, что я человек крайностей…

 — Ваши герои обычно упрямы, страстны, стремятся достичь цели, склонны к сильным переживаниям. Вы такой?

 — И да, и нет. Каждая сыгранная роль — это частичка меня. И - наоборот.

 — Любимая сыгранная роль в кино…

 — Пока такой не было…

 — Где сейчас снимаетесь?

 — В сериале «Крапленый». Это криминальная история. После «Игры» мне стали предлагать роли эдаких негодяев.

 — Когда мы увидим фильм?

 — Точно не знаю. Съемки заканчиваются в мае. Потом будет монтаж…

 — Чего ждете сейчас, каких предложений?

 — Жду, когда позвонит Тарантино (смеется).