«Проклятый Север» обосновался на Кутузовском

«Мастерская П. Фоменко» открыла сезон «Проклятым Севером» по мотивам прозы Юрия Казакова. Постановку можно рекомендовать как поклонникам фирменного фоменковского стиля, так и ценителям наследия мастера новеллистики, возродившего и оживившего жанр русского рассказа.

В основе спектакля четыре сценические новеллы, куда вошли сюжетные линии и персонажи нескольких произведений: «Адам и Ева», «Поморка», «Некрасивая», «Осень в дубовых лесах», «Траливали». Все новеллы объединены темой русского Поморья и особым душевным состоянием, о котором сам писатель сказал: «В жизни каждого человека есть момент, когда он всерьез начинает быть».
Через этот Рубикон проходят и северяне, и столичные жители, приезжающие на Север по профессиональной надобности. Всем он дается нелегко — с пьянством, ссорами, расставаниями. Мудры и спокойны только деревенские старожилы. Видимо, такими же, если не сопьются, будут со временем их темпераментные наследники.
Для актеров этот спектакль — хороший повод проверить себя в разных амплуа. Каждый играет по нескольку, порой диаметрально противоположных ролей. Мария Большова осваивает полярные образы невзрачной учительницы Сони, аппетитной официантки вокзального ресторана и немой старухи-сторожихи. Полина Айрапетова (она же режиссер спектакля) начинает сценическую жизнь с образа древней поморки Марфы, а затем перевоплощается в молодых героинь — северянку Лену и москвичку Вику. Кавалера последней, художника и циника Агеева, играет Денис Аврамов, он же — исполненный достоинства дед Матвей в прологе. Через серию метаморфоз проходят Андрей Миххалев (ветеринар, паромщик, хозяйка гостиницы) и Александр Мичков (таксист, администратор, студент). Из новеллы в новеллу кочует писатель (Павел Яковлев). Ну а главным по значимости персонажем в этой собирательной истории становится бакенщик Егор (Анатолий Анциферов), наделенный недюжинным певческим талантом и классической русской тоской.
Спектакль идет под грифом «Пробы и ошибки». То есть авторы заранее извиняются за возможные ляпы. Опасения небеспочвенны — инсценировать прозу Казакова без существенных потерь невозможно. Что, например, делать с описаниями природы, неразрывно связанной у него с движениями человеческой души? Как обойтись без всех этих дымно-зеленых полей, лоснящихся зеленью стволов осин, березового белого частокола, неслышного первого осеннего снега, янтарной древесины на срубе у родника?
Фоменковцы, однако, обошлись. Заполнили крохотную сцену Серого зала лесенками, досточками, деревянными перекрытиями, миниатюрными оконными рамами (художник Константин Лебедев). Тут тебе лес, изба, берег, сельская улица и даже московский бульвар — только включай воображение, а авторы его подкрепят. Растянут рыбацкие сети, включат фонограмму с записью морского прибоя, устроят на прощание световой перформанс (художник — Владислав Фролов), скромный, но вполне достаточный, чтобы вспомнить: «Из-за церкви, из-за немой ее черноты, расходясь лучами, колыхалось, сжималось и распухало слабое голубовато-золотистое северное сияние…».
Более никаких технических ухищрений в спектакле не наблюдается. Остальное делают разговоры (звучат интеллигентная столичная, певучая северная и непонятная финская речь), пластические этюды (один из самых рискованных — распитие стакана водки, помещенного на деревянную лопату) и знаменитые фоменковские паузы.
Действие всех новелл происходит в 1960-е, но особых примет эпохи, кроме, может быть, отсутствия мест в московских гостиницах, здесь нет, как, впрочем, нет их во «вневременных» рассказах писателя. «Проклятый Север» — спектакль обо всех и для всех, качественный, грамотно поставленный и хорошо сыгранный. Но главное его достоинство в другом. Выйдя из зрительного зала, хочется читать и перечитывать великолепную прозу Юрия Казакова, а это, согласитесь, самая высокая награда для интерпретаторов большой литературы.

Источник: газета «Известия»