Старые «Варвары» и новое варварство

Побывав на «Варварах», вышедших в Мастерской Петра Фоменко (режиссер Евгений Каменькович), удивляешься тому, как живо звучит еще недавно казавшаяся мертвой пьеса: вчера Горький был кошмаром студентов-гуманитариев, сегодня его герои живее всех живых. И дело даже не в том, что теперешняя действительность богата на горьковские типы: современным кажется само отношение автора к жизни, те чувства, которые вызывала у него Россия. Народ — зверье, интеллигенция слаба и корыстна, обыватель пошл, просвещенный хищник страшен: людей Горький не любит, судьба отечества оптимизма ему не внушает, но к спектаклю «фоменок» все это имеет отдаленное отношение. 
«Фоменки» по-прежнему очаровательны, и то, что их лица растиражировало кино, лишь придает им прелесть. Спектакль напоминает прошлые работы Мастерской: слаженный, как дорогие часы, ансамбль, море коллективного обаяния, точно и крепко сделанные роли — все как прежде и все немножко не так.
Дело в пьесе: если бы первый акт был отдельным спектаклем, «Варвары» «фоменок» оставляли бы самые светлые чувства — такой милой, изящной, полной интересных режиссерских задумок и удачных актерских работ постановки в Москве, пожалуй, и не найдешь. В сонный провинциальный городок приезжают столичные инженеры, и обыватели высыпают им навстречу — каждая роль, на свой лад, почти совершенство. Тот, кто знает и любит театральные работы сестер Кутеповых, Юрия Степанова, Мадлен Джабраиловой, Карэна Бадалова, Галины Тюниной, Кирилла Пирогова и других актеров Фоменко, представляет, о чем идет речь. Увидев, как над забором появляется заспанная, безмятежная, невыразимо добродушная физиономия степановского Гриши, зритель испытывает почти физическое наслаждение. Как всегда очаровательны сестры Кутеповы (здесь они играют соперниц: Полина — недалекую и простенькую жену приезжего инженера Анну, неспособную и дня прожить без мужа, Ксения — ее соперницу, дворянку Лидию Павловну, женщину умную и абсолютно свободную); неожиданна молоденькая Ольга Левитина — ее героиня, сорокалетняя купчиха Притыкина, кажется карикатурой на всех молодящихся женщин. Евгений Каменькович выстроил первый акт тонко и умно: инженеры проводят время на открытой веранде, а вокруг, за забором, расположился город — обыватели рассматривают приезжих во все глаза, затаив дыхание, используя заранее припасенные бинокли. К концу действия зал почти растроган — «фоменки» прибавили в мастерстве, но сохранили обаяние своей студенческой молодости, когда на спектакли их курса ломилась вся театральная Москва. Во втором акте они играют тот же самый спектакль — но тут их обаяния уже не хватает.
Горький — очень сложный автор. В «Варварах» Мастерской действуют маски, которые так к лицу ее актерам: милые, доброжелательные, интеллигентные люди, не варвары, не хищники, и земля под их ногами не разверзнется. Во втором акте дело у Горького идет всерьез: обыватели обирают жен и грабят казначейство, прогрессист-инженер собирается бросить жену, инженер-бонвиван развращает местных собутыльников — а фоном всему этому служит возникающая в рассказах героев озлобленная и бессмысленная деревня, где человеческая жизнь и гроша не стоит. Катаклизмы и перевороты, которые предчувствовал Горький, куда как актуальны в наше время — равно как и взгляд буревестника на интеллигенцию и народ. Но грязь и кровь, которые чувствуются в его пьесе, не в природе «фоменок» — они завершают спектакль так же, как начали, и их герои уже кажутся чересчур легковесными по сравнению с тем, как их написал Горький. 
Артистам Мастерской тяжело играть большую страсть, неразумную темную силу и черную кость: это слишком интеллигентный и московский, воспитанный на совсем иной литературе театр. Галина Тюнина — тонкая, умная, необычная актриса. Но в роли Надежды Монаховой, олицетворяющей мощное, всепобеждающее женское начало, она напоминает декадентствующую светскую даму, и я никогда не поверю, что это рафинированное существо не читало ничего, кроме скверных любовных романов. Героиня Тюниной не колдунья, не влюбленная в любовь ворожея, сама того не желая доводящая мужчин до беды; неспособный на сильное чувство, вялый инженер Черкун Сергея Тарамаева — не герой ее романа. В пьесе Горького «фоменки» играют Чехова: их персонажи смеются и разговаривают, а между тем разбиваются их жизни — но Алексей Максимович справлялся и не с такими, как они.
Теперь его будут ставить: пройдет немного времени, и зациклившаяся на собственном преуспеянии, презирающая толпу интеллигенция вновь, как и в начале века, заболеет народолюбием. Снова заиграет всеми красками противоречивая фигура русского купца, приобретателя и расточителя, созидателя и самодура — лучше Горького о «новых русских» пока не написал никто. Но даже тогда он навряд ли станет козырной картой «фоменок». Для этого у них чересчур легкий и светлый дар — честь нового открытия горьковской драматургии достанется какому-нибудь другому театру.