В «Мастерской Петра Фоменко» состоялась премьера спектакля «Рыжий»

В ПРЕДСМЕРТНЫХ записках обычно пишут, кого винить в смерти. Или не винить — на радость следователям.
Поэт Борис Рыжий написал: «Я вас всех очень люблю. Без дураков». Стажеры"фоменки" (еще один чудесный цветок, третий год расцветающий на благодатной почве этого театра) ввели в театральное пространство своего сверстника-поэта, которому навсегда останется 26. Он родился в «глухие семидесятые», рос в «восьмидесятые, усатые, хвостатые и полосатые», стремительно и страшно взрослел в «лихие девяностые» и на пороге тучных и подлых нулевых ушел из жизни.
Поезд (вращающийся круг, где зрители сидят в тесноте пригородной электрички) отправляется со станции Современность в Свердловск. Поезд следует со всеми остановками: жутковатый Вторчермет; общежитие, где иные живут всю жизнь; Парк культуры и отдыха им. 
Маяковского с гипсовыми пионерами; редакция журнала «Урал» с несговорчивым главредом Колядой; психушка; промзона; город Верхний Увалей; бесконечные очереди неизвестно куда; морг; лечебно-трудовые профилактории; школы рабочей молодежи; ментовки; крыши; небо…
В пути поезд сопровождает проводница — боевой раскрас ультрамариновых теней, воинственный пучок на затылке. В тяжелой корзинке наперевес — засохшие бутерброды, теплое пиво, соленые орешки, шашки-нарды для тех, кто заскучает в пути (все по 50 рэ). В глазах — готовность дать отпор целому миру и нездешняя тоска с отчаянным вызовом в голосе, когда она вдруг прочтет:
«В России расстаются навсегда.
Еще один подкинь кусочек льда
В холодный стих. 
И поезда уходят под откос,
И самолеты, долетев до звезд,
Сгорают в них».
Проводницу играет француженка Наджа Мэр, уже несколько лет живущая в стране, которую умом не понять. Режиссер — Юрий Буторин, худрук постановки — Евгений Каменькович. 
…Из-за поворота выплывают нам навстречу лирические менты без фуражек и грозные кенты в наколках (кент в переводе со свердловского — друг, единомышленник); проводницы; проститутки; пьяницы; медбратья наркодиспансера; одинокие женщины, не теряющие надежду; философствующие работники ритуальных услуг. И целых четверо Рыжих. 
Юрию Буторину досталась горечь:
«Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
А точнее, о том, чего нет».
Дмитрию Рудкову — задумчивость,
Василию Фирсову — опустошенность:
«Станет сын чужим, и чужой — жена,
Отвернутся друзья-враги.
Что убьет тебя, молодой? Вина.
Но вину свою береги».
Ивану Вакуленко — влюбленность и уход поэта (наивный, подчеркнуто театральный полет на крылышках «со штемпелем»). Каждый пишет, как он дышит, а Рыжий дышал слишком глубоко и часто, чтобы этого отравленного воздуха хватило на большую жизнь.
«Фоменки» поставили спектакль не про страшный город СвердловскЕкатеринбург, не про ностальгию по советским временам (пропади они пропадом), не про поэта непонятого и толпу обыкновенную. А все про то же - про то, что, собственно, и ставят «фоменки» в самых разных вариациях.
Про то, что нет большей радости, чем вырастить на суглинке страшной, грязной, жестокой жизни божественные цветы нежности.
Про искусство, побеждающее жизнь.
Про небо в алмазах, увиденное со дна страшного колодца, — его оттуда хорошо видно. Ведь «безобразное — это прекрасное, что не может вместиться в душе».
При перепечатке данной статьи или ее цитировании ссылка: «Газета „Вечерняя Москва“ — свежие новости кино, новости культуры и искусства.» на первоисточник обязательна.