Вспоминайте нас

Роман Андрея Платонова называется «Счастливая Москва». Писался он в середине 30-х годов прошлого века и считается незаконченным. Опубликован был в 1991 году, когда из хорошо и толково спрятанных домашних архивов, осмелев, стали вынимать пугающие власть невозможные рукописи. «Счастливая Москва» — текст абсолютно гениальный, держишь перед собой, и хочется цитировать едва ли не каждую фразу. Меж тем это платоновское сочинение не только никогда на сцене не ставилось, его и читали-то немногие. Кого ни спроси, не знают. В связи с чем режиссеру Миндаугасу Карбаускису надо сказать отдельное спасибо. Такие вещи дорогого стоят, особенно когда они от молодого человека исходят. Смотришь новый спектакль «Табакерки» и понимаешь: нет, не все еще потеряно русским театром в погоне за новой жизнью и новыми формами. Есть и в этом поколении режиссеры, способные не только поверх текста эффектно скользить, разнообразные фортеля выделывать. Карбаускис ставит редко, один спектакль в сезон (мало когда — два). На суету не разменивается, за модных авторов не хватается, выбирает классическую литературу и вчитывается в самую ее суть, в глубину внедряется. И актеров за собой увлекает так, что любо-дорого смотреть. Сказанное не означает, что Карбаускис сплошь шедевры ставит, в его «Рассказе о счастливой Москве», наверное, есть недостатки — ритмы пока не устоялись, суеты вначале многовато, текст еще не вполне усвоен и так далее. Говорить об этом не хочется, потому что есть главное — драма людей, искалеченных Идеей всеобщего счастья.

Москва у Платонова — не город, как можно подумать, это имя молодой девушки — Москва Ивановна Честнова. Ее играет Ирина Пегова, и, кажется, трудно найти актрису, более подходящую для платоновской героини, тут какое-то полное и безусловное слияние. Москва эта одержима каким-то неясным, разрывающим душу и тело томлением, сияет от обещанного счастья и хочет объять им весь мир. «И утром и ночью поет и хохочет, / Веселье горит в ней, как пламя…» — поет в спектакле песенку о Челите Клавдия Шульженко. Вот и в Пеговой веселье горит, как пламя, оно и сжигает едва ли не всех мужчин, оказавшихся рядом. Герои спектакля встретились на вечере в районном клубе комсомола, и Карбаускис вместе с художником Марией Митрофановой выстроил на сцене гардероб. Ряды вешалок с одинаковыми серыми пальто, их отбирают, выдают, звонко щелкая номерком о барьер, старенький радиоприемник, выдающий бодрые марши и нежные лирические песни ушедшего времени. Молодые, невзрачные, одержимые революционной страстью ко всему жизненному устройству мужчины испытывают к Москве любовь, и она им отвечает, не жалея себя. «Я ничуть не жалела своей жизни и не буду ее жалеть никогда! На что она мне нужна без людей, без всего эсэсэра?» — глаза сверкают, тело играет, зовет. А счастья все равно нет, и знаете почему? Потому что «любовь не может быть коммунизмом», потому что Москва Честнова из тех женщин, что «не может никогда променять весь шум жизни на шепот одного человека». Хирург Самбикин (Дмитрий Куличков) понял это сразу и навсегда решил, что не станет ее любить, а изобретатель и механик Сарториус (Александр Яценко) потянулся и - пропал, тоже навсегда.

Но и для Москвы жизнь «никак не сбывается», она потеряла ногу на социалистическом производстве, вышла замуж за старика (Александр Воробьев), колотит его деревянной ногой, хрипло вскрикивая: «Убить тебя надо. Вот в чем жизнь». А бедный Сарториус купил себе другой паспорт и под фамилией Груняхин начал новую жизнь, без любви и устремлений. Женился на востроносенькой Матрене Филипповне (Яна Сексте), терпел ее побои и приговаривал радостно с каждым ударом: «Все это так и быть должно», терпел и учился. Революционная лодка разбилась о быт. А в репродукторе пел-заливался Леонид Утесов: «Затихает Москва, стали синими дали…» — ну то есть вспоминайте нас, дорогие москвичи.