Безумная Шайо

Если верить Томасу Манну, «искусство занимается трудным и добрым». Долгие годы занимаясь трудным, Петр Фоменко в последние сезоны ставит спектакли преимущественно «о добром»┘

┘О счастливой деревне, о семейном счастье, о счастливых мгновениях мира перед войной. Теперь к ним прибавилась постановка о парижском районе Шайо, где живут забавные чудаки и чудачки, где много музыки и много любви. Если бы автор пьесы Жан Жироду мог посмотреть постановку Мастерской П. Фоменко «Безумная из Шайо», он, видимо, был бы потрясен загадочным превращением своего социального памфлета в утопию. В пьесе пролетарии сражались с Мировой буржуазией, отстаивая свой уголок. Парижский район Шайо в спектакле чем-то напоминает сказочную страну вечной весны, где зло скорее смешно, чем страшно.
Капиталисты и эксплуататоры, решившие перекопать чрево Парижа для разработки залежей нефти и учредившие для этого общество с кошмарным названием «О. Б. П. Н.», здесь больше напоминают неудачливых разбойников из «Бременских музыкантов», чем олицетворения буржуазного общества, которые писал Жироду. У биржевого зайца (Олег Нирян) выдран солидный клок штанов на самом заду, и он элегантно прикрывает его собственной шляпой. А его соучредители Барон Томар (Алексей Колубков), Эмиль Дюраншон (Алексей Казаков) и изыскатель (Рустэм Юскаев) также слишком наивны, слишком смешны и несолидны, чтобы тянуть на Мировое Зло.
Да и что могут четыре запуганных буржуя среди веселой толпы пролетариев, легко, забавно и увлекательно занимающихся своими делами. Мотыльком порхает Цветочница (Полина Агуреева). Виртуозно играют уличные музыканты (Кирилл Пирогов, Илья Любимов). Кидает в небо свои воображаемые кольца жонглер и очень сосредоточенно их ловит. А прелестная судомойка (Ирина Пегова) разрывается между мытьем посуды и Молодым человеком, готовым на всё (Андрей Щенников). «Он такой красивый», — вздохнет она так самозабвенно, что следом немедленно вздохнет зрительный зал. Небольшие роли, часто «без ниточки», состоящие из нескольких фраз, вылеплены актерами с таким отточенным изяществом, что действительно тянет описывать шаг за шагом всю партитуру интонаций, прихотливый рисунок постоянных перемещений по небольшому квадрату сцены, забавные детали и точные подробности.
Каждая сказочная страна обязана иметь короля или королеву: повелительница Шайо — графиня Орели, безумная из Шайо. Галина Тюнина после очаровательной старухи графини Шерер в «Войне и мире» с увлечением играет с точно отобранными приметами старости — плохо гнущейся спиной, чуть неуверенной поступью ног┘ Молодая красавица-актриса с удовольствием маскируется под старуху, чтобы вдруг пронзить распахнувшимися веерами-ресницами или подразнить тончайшей талией, затянутой в тугой корсет. Решив избавить мир от угрозы сноса и разрушения островка безмятежности — Шайо, — она зовет на помощь трех подруг-королев — то есть безумных — соседних округов Сен-Сюльпис, Конкорд, Пасси.
Встреча Орели, Констанс (Наталья Курдюбова), Габриэль (Мадлен Джабраилова) и Жозефины (Полина Кутепова), безусловно, кульминация спектакля. Каждая из актрис ведет свою партию, но вместе они сливаются в блестящий квартет. Экстравагантные наряды, где кружева и фестончики соседствуют с прорехами и пятнами (костюмы Марии Даниловой)┘ Утонченные манеры — и подбитый глаз. Немыслимые темы бесед: собачка, которой давно нет, но она сопровождает свою хозяйку, и каждая из подруг должна ее погладить и опасаться на нее наступить, давно убитый президент, которого необходимо поприветствовать, когда он будет выезжать на центральную площадь, неверные возлюбленные┘ На плечиках качается мужской костюм из какой-то особенно тонкой ткани, его приходится привязывать, чтобы он не улетел под порывами ветра. Тени, фантазии, галлюцинации тихонько заполняют сценическое пространство, одобряя решение суда безумиц о казни всех буржуев. Их заманивают в люк, ведущий куда-то на самое дно земли, и закрывают крышку┘
Впрочем, даже этот полусказочный конец изоляции злодеев кажется слишком мрачным в этом сказочном мире, и вскоре буржуи снова появятся среди поющих персонажей, заполняющих ступеньки лестниц опоясывающей зал верхней галереи.
Почти вытравленные из нашего театра полузапрещенные человеческие чувства: любви, нежности, сострадания — расцветают в постановках Мастерской во всей своей впечатляющей действенной силе. Острая нехватка именно «человеческой сочувствующей ноты» в постановках последних лет превращает спектакли Фоменко в своего рода уникальный заповедник, который инстинктивно боятся разрушить и затоптать даже самые безжалостные рецензенты. Так в пустынных местах берегут какое-нибудь зеленое живое дерево.
Неформальный лидер театральной России Петр Фоменко занимает в последние годы в нашем театре уникальное положение человека, которого любят все: коллеги, зрители, критики. И удивительно, этот шквал любви, кажется, пока ему не мешает.