На сцене я побеждаю силу земного притяжения

К счастью, мое отношение никогда не зависит от политики, и я радуюсь, что нахожу общий язык с людьми, а не представителями политических партий, — говорит Поповски.

Публика фестиваля «Охридское лето» с воодушевлением встретила спектакль «Абсент», который Иван Поповски поставил в Театре Музыки и Поэзии Елены Камбуровой. Этот подтвердил то, что имени Поповского в последние два десятилетия заслуженно принадлежит заметное место в истории македонского театрального искусства.
Взращенный под македонским солнцем, «изваянный» в русской столице, он представляет собой крупного деятеля искусства, покорившего все большие русские театральные сцены. Но и после этого скромность — его отличительная черта.

Дома, в Македонии, время от времени мы имеем счастливую возможность увидеть его постановки. Успешные «MACEDOINE-Одиссея 2001» и «Дневник сумасшедшего» пятилетней давности — единственные спектакли, которые он поставил для македонского театра. В прошлом году он дебютировал на сцене известнейшего русского Большого театра с оперой Прокофьева «Война и мир».

 — Абсент — это алкогольный напиток крепостью около 70%, обычно, изумрудно-зеленого цвета. Один из его компонентов — пелин. В Европе он вошел в моду в 19 веке. Употребление абсента в больших количествах вызывало звуковые и зрительные галлюцинации, состояние, похожее на наркотическое опьянение. Считалось, что абсент стимулирует творческий процесс. По этой причине этот напиток стал очень популярен среди художников, актеров, поэтов. Его пили и его воспевали Рембо, Верлен, Мопассан, Ван Гог, Эдгар По, Оскар Уайльд, Бодлер, Дега, Тулуз-Лотрек. Все они известны не только своими произведениями, но и тем, что вели совершенно богемную жизнь. Считалось, что злоупотребление абсентом доводило его любителей до совершения безумных поступков, иногда даже и самоубийств. Зависимость от этого напитка, названная абсентеизмом, была как билет в сумасшедший дом. После трагического случая, когда известный абсентоман Джин Ландфрей, находясь под влиянием выпитого абсента, застрелил все свое семейство, «зеленая ведьма» была изгнана из многих стран мира.

 — «MACEDOINE-Одиссея 2001» и «Дневник сумасшедшего» — единственные спектакли, которые за пятнадцать лет Вы поставили в Македонии. Мир пользуется Вашим исключительно богатым творческим потенциалом, но востребован ли он дома, в Македонии?
 — Принимая во внимание то, как часто меняются руководители македонских театров по политическим, а не по профессиональным принципам, не могу точно сказать, востребован я или нет. К счастью, мое отношение никогда не было политически пристрастным, и я радуюсь, когда нахожу общий язык с людьми, а не с представителями политических партий. Например, когда Слободан Униковский был министром культуры, прошли мои первые гастроли со спектаклем «Авантюра Казановы», при Ганке Цветановской я поставил два моих, к сожалению, единственных спектакля в Македонии. Во время последнего министра Благои Стефановского прошли гастроли двух опер Центра оперного пения Галины Вишневской и спектакля «P. S. Грезы┘» Театра Елены Камбуровой в 2003 году, а также нынешние гастроли. Начинались переговоры с различными театрами, с несколькими руководителями, но чаще всего они не заканчивались договором. Смена руководителей театров не единственная причина того, что я не работаю дома чаще. В этом есть и моя вина — моя нерешительность и большая занятость.

 — Двумя спектаклями Центра оперного пения Галины Вишневской Вы порадовали публику на Майских оперных вечерах. Писали, что Вы ведете переговоры о сотрудничестве с Македонской оперой. Сумели ли Вы договориться?
 — Мы начали кое о чем договариваться, но вскоре энтузиазма поубавилось, и все как-то тихо само собой закончилось, еще не начавшись. Надеюсь, что это затишье перед бурей, и скоро мы возобновим переговоры. Идея насчет новой македонской оперы «Леандр и Косара» на музыку Сони Петровского, либретто Петре Бакевского, меня очень вдохновляет. Надеюсь, что со мной или без меня ей найдется соответствующее театральное воплощение. 

 — В декабре прошлого года состоялся Ваш дебют на сцене Большого театра. Трудно ли было достичь таких высот?
 — Очень тяжело получить возможность ставить в Большом. Никто не может им что-либо предложить, потому что они сами приглашают, к тому же ничего нельзя добиться, благодаря «связям». Там не могут позволить себе рисковать из-за статуса и имени, а также из-за больших денег, которые вкладываются в спектакль. Мой путь в Большой был логичен и с точки зрения театров, в которых я работаю в Москве — это Мастерская Петра Фоменко, театр, который в последние годы считается самым известным драматическим театром в России и который чаще всего представляет Россию в мире, и Театр Музыки и Поэзии под руководством Елены Камбуровой — новый театр, но билеты в который расходятся за полтора часа с начала их продажи на следующий месяц. И еще — Центр оперного пения Галины Вишневской. Второй аспект связан с тем, что в Мастерской Фоменко я работаю с поэзией, где слово и ритм доминируют, размер и ритм уже заданы, и нужно найти, «услышать», создать музыку слова, стиха. Пробую искать те же «законы» в прозе и хотел бы посвящать ей еще больше времени. В опере заданы ритм, музыка, слова, и здесь режиссеру очень важно услышать, подслушать то, что композитор хочет ему сказать, увидеть то, что композитор уже увидел. Самое главное — не спуститься на землю или под землю, попытаться победить силу земного притяжения. 

 — Вы победили силу земного притяжения с «Войной и миром»? Как Вы себя чувствовали после премьеры?
 — Если Вы думаете, что после Большого я занесся, то это не так. Я пытаюсь прочно стоять на земле, чтобы легче было побеждать земное притяжение на сцене. Кроме того, у меня с моими лучшими друзьями, очень известными русскими актером и актрисой, есть договор, что если кто-нибудь из нас троих занесется и начнет летать в облаках, другие два должны очень грубо вернуть его на землю. Поэтому я не боюсь летать. А как себя чувствовал после премьеры? Уставшим, но довольным, потому что все кончилось хорошо. Еще с самого начала я сказал, что может не выйти с премьерой, я не уверен, что мы вообще дойдем до премьеры. Было очень много сплетшихся интересов и проблем, очень много давления и интриг┘ Я доволен, что не сдался, что не вышел из проекта вместе с Ростроповичем, хотя моим первым порывом было уйти вместе с ним. Я закончил свою работу. Одна из важнейших особенностей режиссера, как говорит мой учитель Фоменко, — это уметь осуществить задуманное.

 — После двух десятков успешных спектаклей, насколько Вам важен ответ публики на Ваши режиссерские вопросы?
 — Задавая мне этот вопрос, Вы наверняка думаете о театрах-лабораториях, для которых процесс, эксперимент, изучение важнее всего и им не нужна публика. Мне очень важен и интересен процесс. Я хочу в каждом спектакле найти для себя что-то новое, что-то неизвестное, чему-то научиться, что-то попробовать. Если я наперед знаю, как нужно поставить спектакль, тогда незачем его ставить, и мне вообще это не интересно. Это так же, как смотреть кино, а кто-нибудь тебе рассказывает, чем оно закончится, или решать задачу и подглядывать в конец, в решение. Решать задачи, собирать головоломки, играть в «ассоциации» или в «мафию», рассказывать истории — вот что интересно в этой профессии. Но конечная — и для меня самая важная цель — это публика. Это составная часть действия, партнер, участник игры. Театр без публики — как любовь без партнера.