Двое на корриде

Когда Галина Вишневская вновь пригласила Ивана Поповски на постановку в своем центре, это вызвало поначалу некоторое недоумение: дескать, ну сколько можно? Ведь до сего дня у этого режиссера не случалось настоящих удач на оперной ниве, по крайней мере, в Москве. Первую его «Царскую невесту» можно, скорее, назвать полуудачей, а «Риголетто» и уж тем более «Войну и мир» (на Новой сцене Большого театра) и совсем недавнюю «Царскую» в КЗЧ — даже и откровенными неудачами. Но Вишневская снова сделала ставку на него, и на сей раз не проиграла.

Иван Поповски и в «Кармен» работает в присущей ему абстрактной манере, далекой от психологического театра. Впрочем, опера Бизе допускает самые разные подходы. В спектакле Поповски нет характеров. В нем есть только обобщенные типы женщины и мужчины, даже любя друг друга пребывающих в состоянии непрерывной борьбы между собой, и это борьба не на жизнь, а на смерть, как поединок в корриде. Поповски заявляет эту тему с первых тактов увертюры, когда под музыку корриды сплетаются в смертельной схватке-объятии Кармен и Хозе. Эта же мизансцена и завершит спектакль, закольцевав таким образом сценическое действо. Почти все ссоры и конфликты главных героев происходят на фоне объятий, что как бы подчеркивает амбивалентность их отношений. Кармен здесь вовсе не разлюбила Хозе (в свое время это уже было у Елены Образцовой). Да и не в свободе, кажется, тут дело. А в чем? Наверное, вот в этой логике борьбы, когда умереть легче, чем уступить.

Спектакль Поповски далек от прямолинейности и однозначности. Режиссер никуда не переносит действие, его вполне устраивает условная Испания XIX века (присутствующая, впрочем, лишь в костюмах от Аллы Коженковой). Проработке характеров персонажей режиссер предпочитает систему мизансцен — стоп-кадров, фиксирующих отношения главных героев, поле напряжения между ними. И это в целом срабатывает, хотя в ряде сцен исполнителям явно не хватает конкретных режиссерских задач. Режиссер же предпочитает пунктир непрерывной линии, предоставляя договаривать музыке, с которой в данном случае нигде не конфликтует.

Зато с музыкой во многом диссонирует сценография Алексея Порай-Кошица, выдержанная в монотонно-черных тонах. Стильная и функциональная, она формирует потребное режиссеру условное пространство, но ее дальтонизм слишком уж разительно не соответствует многокрасочной партитуре Бизе.

В сочетании с рациональным началом, преобладающим в режиссуре, это приводит в итоге к определенной эмоциональной недостаточности спектакля. Возможно, впрочем, режиссер добивался подобного эффекта вполне сознательно, опасаясь, что в противном случае есть риск соскользнуть в слишком уж гипертрофированную эмоциональность, в этой опере особенно чреватую выходом за границы вкуса. Вопрос, какая из двух крайностей является в данном случае меньшим злом, остается открытым.

Преодолеть некоторый холодок, идущий от сцены, мог бы дирижер, обладающий соответствующей харизмой. Дарований Ярослава Ткаленко для такой задачи оказалось явно недостаточно. Молодой дирижер отнюдь не лишен темперамента, и в целом его работа выдержана на весьма достойном профессиональном уровне. Не хватает, однако, ярко выраженного личностного начала и той заразительности, что передается всем участникам и залу.

Впрочем, успех «Кармен» не в последнюю очередь зависит и от исполнительницы заглавной роли, в которой выступает одна из наиболее ярких солисток Центра Вишневской с момента его существования — Оксана Корниевская. У Корниевской нет, правда, того знойного, чувственного тембра, как у многих знаменитых Кармен, да в данном решении этого и не требовалось. Ее героиня — не столько привычная «секс-бомба», сколько воплощение архетипического «вечно женственного» начала. Корниевской, впрочем, тесновато в таких условных рамках, и она привносит в свой актерский рисунок те или иные психологические оттенки, не противореча при этом режиссерской трактовке.

Еще один «ветеран» Центра Вишневской, Александр Касьянов, бывший участником премьеры «Царской невесты», где его Грязной был в числе наиболее ярких работ, выступил на сей раз в новом качестве. Из баритонов он перешел в драматические тенора и исполняет партию Хозе. Вот только целесообразность такого перехода пока отнюдь не очевидна. Голос звучит слишком гнусаво, а вокальные проблемы, прежде всего с верхним регистром, мешают Касьянову быть и актерски столь же убедительным, как тогда.

Спектакль идет на русском языке, что, с одной стороны, помогает актерам естественнее чувствовать себя на сцене, а публике — лучше воспринимать действие, но с другой — препятствует достижению подлинно французской музыкально-вокальной стилистики. У той же Корниевской, к примеру, партия Кармен звучит подчас слишком уж по-русски, напоминая о ее же Любаше. Впрочем, в конце сезона обещают подготовить вариант на языке оригинала, и опера будет попеременно идти то по-русски, то по-французски.