Могу лететь? - Лети!

История никогда не идет по прямой и только вверх. Путешествуя по ее дорогам, то спускаешься в глубины, то поднимаешься, двигаешься по спиралям, дороги то пересекаются, то расходятся, люди могут потеряться на них или навсегда остаться здесь. Вы спросите, к чему такое лирико-философское вступление? К истории, произошедшей много веков назад, повторившейся в начале 20 века на страницах книги, сыгранной в тридцатых годах на сцене, исчезнувшей там, казалось навсегда, и вновь возрожденной ныне. Имя этой истории — «Кабала святош», а главного героя этой истории зовут Жан-Батист-Поклен де Мольер.

История постановки «Кабалы» во МХАТе давно вошла в учебники по истории театра, а нынешнему спектаклю еще только предстоит пробивать себе дорогу в историю.

В подзаголовке программки стоит «Пьеса из музыки и света». Так пишут обычно «комедия» или «трагедия». В спектакле и впрямь много музыки и света: по сцене передвигаются тонкие лучи, образуя то решетку, то дорожку, то причудливое переплетение цветов, похожее на таинственный цветок. Музыка композитора Эдуарда Артемьева, кажется, тоже полна светом, она гармонично переплетается с лучами прожекторов, с пастельными тонами декораций, подчас кажется, что декорации на сцене движутся силой этой музыки.

Что ж, ведь и указывали, что это пьеса из музыки и света, только вот где актеры, можете спросить Вы? Подчас задаешься этим вопросом. Как задаешься вопросом: а что же именно такое играют эти актеры? О чем, собственно говоря, спектакль?

В главной роли основателя театра, великого драматурга, режиссера и актера Мольера — не менее знаменитый основатель, актер и режиссер Олег Табаков, народный артист СССР. И тут возникает первый (и не последний) парадокс спектакля: до самого конца, до последнего финального блестящего монолога Табаков почти не играет. Да-да. Он просто ходит по сцене, произносит слова, но нет в этих словах и движениях какой-то искры, которая позволила бы сидящим в зале проникнуться к этому человеку, понять его, приблизиться к нему. Олег Табаков играет подчас не живого человека, а портрет в рамочке. Ни разговор с Мадленой, ни уход, а после возвращение Муаррона, ни любовные сцены с Армандой не затрагивают его так, как разговоры с королем. Может быть, в этом и есть идея? В родстве между королем и актером? И разрыв с королем становится убийственным для Мольера–Табакова, а все прочее так, мишура, не стоящая переживаний.

Впрочем, переживаниями в спектакле почти никто и не занят. Мадлена в исполнении Ольги Яковлевой отстранена, почти равнодушна. Арманда (Дарья Калмыкова) не проявляет никаких эмоций, вообще поведение Арманды в спектакле несколько странно, но это уже вопросы к режиссеру. Почему Арманда, уличенная в измене, виновная перед Мольером, выставляет его виноватым, заставляет его умолять ее остаться? Может Адольф Шапиро ответит на этот казус?

Вообще актеры как-то не особо стараются быть естественными на сцене. Особенно это касается исполнителей ролей Арманды и Муаррона — Дарьи Калмыковой и Никиты Зверева. Их слова, пластика кажутся наигранными, подчас это просто набор заученных движений, как заводные куклы. И как ни грустно, но и признанные «звезды» то ли ленятся играть, то ли так уже привыкли к своим маскам, что естественность забыта. Вопли и всхлипы Ольги Яковлевой — Мадлены отнюдь не заставляют зрителя поверить ей, посочувствовать. Скорее это смотрится как очередной спектакль в спектакле.

Но, что мы все о грустном, да о грустном. Ведь есть в этом спектакле и явные актерские удачи. Нельзя не отметить прекрасное исполнение роли Лагранжа Сергеем Колесниковым. Игра актера мастерски отточена, каждая реплика попадает в десятку, каждый жест выражает чувства. Подчас кажется, что выражение его лица видно даже на самой далекой галерке без бинокля. На протяжении всего спектакля не возникает и тени сомнения, что перед нами тот самый рыцарь Шарль Варле де Лагранж, которого так любовно описал Булгаков. Лагранж — рыцарь и историк, и Колесников прекрасно играет такое сочетание человека отстраненного, пытающегося быть объективным и человека, стремящегося защитить, оградить любимых им людей.

Неожиданным предстал в спектакле король Людовик в исполнении Андрея Ильина, только недавно покинувшего театр Моссовета и избравшего своим домом МХАТ им. Чехова. Король Ильина обладает хорошим чувством юмора, он прекрасный психолог, понимает мысли своих приближенных как свои. И еще одно: он очень привязан к Мольеру, ценит его, верит в него. Поэтому для Людовика-Ильина становится самым страшным то, что Мольера уличают в преступлении, причем в таком преступлении, которого ни понять, ни простить нельзя. И король опускается на стул, прячет лицо, почти плачет от горя: его опять предали, и этот Мольер тоже. Но все еще он надеется, что это ложь, что сейчас Мольер придет и опровергнет все наветы. Последний разговор Мольера с королем — одна из сильнейших сцен спектакля. Здесь разбиваются все иллюзии, все надежды, как короля, так и Мольера. И в этой сцене и Табаков и Ильин — прекрасны.

В спектакле три действия, антракты обрамляют сцену заседания Кабалы. Похоже, сделано это специально, чтобы подчеркнуть для публики, что сцена — ключевая. Здесь есть все атрибуты, необходимые для создания гнетущей атмосферы: и приглушенный свет, и темные одежды «братьев», и надвигающиеся на героев (и на зал) черные сооружения, напоминающие исповедальни. Не хватает самой малости — людей. Ключевая, поворотная сцена спектакля, с таким искусство выделенная режиссером, теряет половину своей важности из-за неловкости актеров. Хорошо «братьям», они сидят в своих креслах неподвижно и только говорят реплики, а вот Муаррону (Никита Зверев) приходится двигаться, что не всегда ему удается делать естественно. Впрочем, возможно, актер хотел подчеркнуть неуверенность своего героя, но делает это несколько неумело.

Хочется также отметить игру Андрея Смолякова, сыгравшего маркиза д’Орсиьни, подчас совершенно неожиданного, нового, Владимира Кашпура, отменно исполнившего роль Справедливого Сапожника.

В целом можно сказать, что спектакль удался, все заданные условия были соблюдены, пьеса из музыки и света засияла и заиграла на сцене. С каждым новым спектаклем будут возникать все новые краски, новые жесты, новые мысли. И «Кабала святош» нового МХАТа им. А. П. Чехова шагнет по дорогам театральной истории.