«Вишнёвый сад» Ивана Поповски в Мастерской Петра Фоменко: островок тепла в пустоте белого шума

Под конец театрального сезона Мастерская Петра Фоменко представила премьеру. Метафоры, «домашние» цитаты, хороводы с выходом в зал, а также рояль, маленький плот и волчок: рассказываем, что замечательного в спектакле Ивана Поповски «Вишнёвый сад».

Осознать конец старого времени и принять начало нового: это ли не главное испытание последних лет? Как и мы теперешние, герои чеховского «Вишнёвого сада» несколько витков истории назад разделились у сигнальной черты – финиш для одних, старт для других, полоса препятствий для третьих. Пытаясь символически примирить одних с другими, режиссёр Иван Поповски объединил на одной сцене разные поколения «фоменок» в лиричном междусобойчике, который всё же удивительно близок и понятен всем, потому что обращается не к знанию, а к чувствованию. 

Спектакль начинён красивыми по смыслу и исполнению эпизодами, таинственными звуками, многозначными предметами и волшебным светом. И всё пространство, весь воздух, качается и колышется, как будто дышит большой старый (но пока ещё живой) дом. Если вы соскучились по режиссуре Фоменко и знаменитому «лёгкому дыханию», которое, как говорят, «ушло» из театра с уходом Мастера, то вам непременно надо на «Вишнёвый сад». Иван Поповски подошёл к Петру Наумовичу настолько близко, что, кажется, будто Мастер ассистировал ему во время репетиций. 

Уже по первой сцене понятно, что дальше будет интересно: за воздушным белым полотном, скрывающим сцену от зрителей, слышны отрывистые ритмичные удары, похожие на тиканье больших часов в пустом доме. Через минуту мы узнаем, что это не часы, а стук каблуков и трости. Это Фирс медленно шагает от кулисы к кулисе, чтобы выйти на авансцену, отодвинуть занавес и встретить смысл своей жизни, возвращающийся из Парижа. Замечательная иллюстрация времени, застрявшего в теле старика.

Режиссёр не просто объединил на одной сцене несколько поколений артистов, он втиснул их (в соавторстве с художником Ниной Бачун) на маленький дощатый подиум, похожий на плот или остров в пустом пространстве с туманными очертаниями. Герои вынуждены ютиться, толкаться, пробираться между креслами и буквально ходить по головам в этом детском мире среди игрушек, потёртой мебели и приятных воспоминаний. Бывшая детская Раневской – это старый, добрый мир. Здесь уютно, а теснота не доставляет неудобства, потому что тепло и близость нужнее свободы.

Поповски собрал блистательный актёрский состав. Фоменковская труппа – исторически – боги ансамбля, и в «Вишнёвом саде» они взаимодействуют упоительно, обаятельно, иронично, не тянут одеяло в разные стороны и традиционно запускают поющий и танцующий «паровозик» в зрительный зал. При этом каждая роль – самостоятельный спектакль. Можно бесконечно долго смотреть, как Раневская (Галина Тюнина) обцеловывает детскую и «незаметно» подлизывается к Лопахину, как Кирилл Пирогов в роли 87-летнего Фирса журит Гаева (очень кстати Леонид у Рустема Юскаева получился большим ребёнком – азартным, несдержанным и легкомысленным) или просто стоит на сцене «мебелью» – несгибаемый хранитель вековой традиции, живой конкурент «многоуважаемому шкафу». Как нелепый, но такой искренний Епиходов (Никита Тюнин) отрабатывает 22 несчастья, а утомлённый от жизни Яша (Александр Мичков) вполглаза пижонствует, гусарствует и сибаритствует.

Для Пети (Фёдор Малышев, он же указан в программке как «созидательный оппонент-ассистент») художник по костюмам Мария Данилова придумала не по размеру огромный всепогодный свитер, который, очевидно, даёт прирост в длину с каждым новым годом студенчества и демонстрирует дисбаланс ума и средств к существованию. Рядом с таким Петей непоседа Аня (Александра Кесельман) смотрится ещё моложе, милее и свежее. Линия Вари (Мария Андреева) и Лопахина (Денис Аврамов) получилась неожиданно тонкой и романтичной, полной противоположностью шумного искромётного треугольника Яша–Дуняша–Епиходов. Дуняша Ольги Бодровой вызывает улыбку в любом своём проявлении от наивного комнатного цветка до начинающей рабы любви. А ещё есть удивительные Симеонов-Пищик (Олег Нирян) и Шарлотта (Дани Каган): комические образы решены с нежностью и привычным отчаянием, какое бывает у одиноких недопонятых «странных» людей, привыкших полагаться на судьбу и принимать её фокусы.

Из последних сил и на последние деньги обитатели плота пытаются остановить время, но новая жизнь неотвратима. Островок прошлого будет виден над поверхностью лишь до тех пор, пока крутится волчок перед глазами умирающего Фирса. Гулкая пустота вот-вот поглотит тесный шаткий плот, засыплет стеной белых вишнёвых лепестков, разорвёт натянутую до предела струну и вдребезги разобьёт миражи и иллюзии. 

Источник: Театр To Go