Увидеть – не значит понять

У режиссера Ивана Поповски, ученика Петра Фоменко, репутация мастера визуального театра, автора неординарного театрального языка и обладателя тонкого, безупречного вкуса. Для Поповски, по его собственным словам, театр – это иное измерение, другой мир, “о котором не прочитаешь в газете, не увидишь по телевизору”. Именно непознанный мир, в котором существуют исключительно звуки, запахи и прикосновения, создал режиссер в своем новом спектакле “Молли Суини” в “Мастерской П. Н. Фоменко”.

Двадцать лет назад Лев Додин открыл для России ирландского драматурга Брайана Фрила, поставив в МДТ “Молли Суини”. Иван Поповски пришел к этому драматургу довольно неожиданно – на первый взгляд, есть ощущение несовпадения режиссера и автора. Ведь большинство спектаклей Поповски не нуждаются в слове и развиваются на территории невербального театра. Пьеса же Фрила не просто изобилует текстом и подтекстом, сам ее сюжет сводит действие к нулю, а череда длинных монологов способна усыпить зрителя: на сцене на протяжении трех часов – одновременно три персонажа, они не общаются друг с другом, но воспроизводят в слове единую историю с линейным сюжетом.

Гаснет свет, и публика непривычно долго пребывает в темноте: всего несколько огоньков под колосниками, звуки природы. Вдруг звонкий прыжок в воду и полное погружение: глаза закрыты, уши заложены. Вынырнули. Выдохнули. По ощущениям 3D – не слабее. А всего-то – полная темнота.

Из глубины черной коробки сцены появляется женщина, медленно приближаясь к зрителю с закрытыми ладонями глазами. Это Молли Суини. Она красива, умна, любима, слепа от рождения и счастлива! Счастлива в прошлом. Счастлива и в настоящем, создав уютный мирок с мужем и живя скромными радостями.

Героиню играет Полина Кутепова, и среди множества нюансов ее исполнения даже цвет волос имеет значение: вместо рыжей копны – коротко стриженная брюнетка. Интонации Молли полны фирменной фоменковской музыкальности слов, но странным образом в них звучит нарочитость и даже жесткость.

Два других персонажа – муж Молли Фрэнк и доктор-офтальмолог мистер Райс, хоть и не имеют физических изъянов, но по сути своей – опустошены и несчастны.

Фрэнк Суини – прожектёр-мечтатель. Он то разводит иранских коз, которые не дают молока только потому, что их лишили привычного часового пояса, то спасает мифических эфиопов, то уничтожает барсучью нору, желая уберечь зверей от затопления. Среди подобных проектов – Молли. Фрэнк намерен подарить жене зрение, и на операцию соглашается спивающийся врач Райс, рассчитывающий вернуть утерянную профессиональную репутацию. 

Яркий, эксцентричный образ Фрэнка создает Юрий Буторин. Его поток речей лавиной обрушивается на зрительный зал: слова вылетают с интенсивностью пулеметной очереди и наглядно передают всю стихийность и взбалмошность персонажа. Анатолий Горячев играет Райса самоуверенным Наполеоном, готовящимся к повторному захвату власти: актер органично присваивает себе природу чувств героя, брошенного женой, мечтающего о триумфальном возращении в профессию. Он тих, сдержан – полная противоположность Фрэнку, но эта неестественная скованность представляется почти маниакальной. Лейтмотивом всей пьесы видится браконьерский принцип человеческого существования, превращая обычную, на первый взгляд, жизненную историю в драматическую притчу с многоплановым подтекстом. Именно поэтому режиссер здесь, вслед за автором, не боится показаться недостаточно разнообразным и даже скучным, ведь, по его убеждению, только “театр дает людям возможность остаться наедине с собой”.

Молли удается вернуть пусть слабое, но зрение, ее вытаскивают из теплого, уютного кокона на свет – но, как выясняется, она в нем не нуждалась. Героиня не в теории сталкивается с понятием “слепого зрения”: видит, но не воспринимает увиденное, ведь “увидеть – не значит понять”. Молли, как те барсуки, которых насильственно извлекли из привычного дома и перенесли в якобы безопасное место. Барсуки вырываются и, полуслепые от рождения, несутся к старой норе. Параллель более чем наглядна.

Метафора Брайана Фрила завораживающе красиво воплощена Поповски совместно с группой Numen – объединением европейских художников, давно и успешно занимающихся концептуальным искусством. В конце первого акта – перед судьбоносной операцией – Молли Полины Кутеповой сидит, уютно утроившись в кресле в своей комнате. Это комната-куб, где все предметы интерьера покоятся под серым полотном – покрывалом и об их предназначении можно догадываться только по очертанию. Покрывало постепенно начинает раздуваться, увеличиваться в размере, заполняя собой все пространство комнаты и в итоге поглощая саму Молли.

Источник: «Экран и Сцена»