«Как жаль…»

«Как жаль» — этюдная композиция по произведению Габриэля Гарсиа Маркеса «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине».На самом деле происходит монолог женщины в интерьере томного “ кресло — газетного“ мужчины.
У героев Маркеса — канун серебряной свадьбы. Они — одна из самых известных семей Колумбии. 
Грасиела (Людмила Максакова) раскладывает перед мужем Сальваторе (Максим Литовченко) 25— летние обиды. Он в них не вникает. Упреки в свой адрес принимает формально. Намеки на внебрачные отношения терпит философски, периодически бормоча примиряющее “ мамочка- лапочка“.
Грасиела из бедной семьи, он — потомственный маркиз. Вместе с браком она получила роль семейного статиста, равнодушие сына, формальные нравоучения свекрови, бесконечные измены мужа и собственный не случившийся роман. О нем в душе звучит печальная струна:
 — Как жаль…
Женщина загружается переживаниями и пилит мужа за прошлое: измены, холодность,нелюбовь, одиночество, отчуждение сына.
Сначала у зрителя возникает отторжение : как не хочется слушать истерики избалованной дамы, у которой самый богатый дом в Колумбии, которая ни в чем себе не отказывает. Как неприятны упреки за давно прожитое. Ведь за давностью лет наказание должно смягчаться. Вот он ее муж — как настоящий, валяется рядом на кресле и прячется за газетой.
Больше не изменяет и не врет. Не то, чтобы одумался. Просто нагулялся и теперь сидит смиренно на кресле.
А жена бередит память и достает из душевных загашников обиды. Мусолит их женским фальцетом, пытаясь расковырять рану, про которую уже забыли. Некрасиво это, неинтеллигентно, зачем это, вообще, нужно. Тем более, что богатством и положением в обществе Грасиела обеспечена.
Свекрови давно нет. Уже никто не упрекнет бедным прошлым и простым происхождением. Можно расправить плечи и… Но плечи не расправляются.
Грасиелу буквально крутят и выворачивают воспоминания, как будто она проходит сеанс катарсиса — болезненного переживания деталей катастрофы с целью излечения от ее душевных ран. Она не может их сдерживать.

Людмила Максакова извивается на полу, взбирается на шкаф и замирает в вычурных позах, ведь ее героиня латиноамериканка. Ей “ положено“ в моменты эмоционального напряжения занимать все пространство — иначе напряжение вырвется наружу стихийным бедствием.

Когда Грасиелы в зале становится слишком много, зритель понимает, что она не шутит. У нее есть все, но сама она никому не нужна. Ее амбиции, тщеславие и мысли никого не интересуют. Она прожила 25 лет во лжи. И прожила бы еще — это было бы оценено по достоинству. Но. 
В глубине своих переживаний она неожиданно нашла свежую мысль о том, что ее саму, Грасиелу, не очень интересует общественное мнение. Прожив с ним в согласии 25 лет, она поняла, что оно ей чуждо. И что оно, по большому счету, равнодушно к ней. Так для чего же ей служить общественному мнению дальше, когда у нее нет ни секса, ни дружбы, ни любви, ни интереса к будущему.
 — Единственное счастье, за которое не надо платить — это забвение. 

Грасиела объявляет мужу, что после юбилея она уходит. При этом высокопарность и вычурность в ее монологах сменяется усталостью и уверенностью. Она стала смиренной, потому что поняла, что теперь может стать сама собой. И еще.
Она трудно выходила на последнее заявление. Повторяла начало фразы несколько раз, прежде чем решилась ее закончить.
Она решила озвучить мужу, кого же она любила всю жизнь.
Зритель, который
 — пережил с героиней экзальтацию и душевные терзания,
 — примерил на себе положение “ всегда обманутого человека“,
 — согласился с ней в том, что терпеть измены — благородная миссия, но кому она нужна,
 — одобрил ее решение жить по своему сценарию, замер перед финальным откровением.
Даже маркизы с портретов замерли в ожидании. 
И вот здесь мнения зрителей разделились.
Стоит ли говорить мужу про свою единственную любовь или нет?
Или этого делать не стоит, ведь он свою любовь разменял на других женщин. 

Грасиела призналась мужу в любви. Сказала, что он был единственным — кого она любила. Сказала это перед тем, как уйти.

Которой можно изменять, но обмануть ее нельзя. В решимости ухода просматривалась больше уверенность Максаковой, чем Грасиелы. Актриса сделала все, чтобы “ реабилитировать“ героиню. Надо ей то, или нет.

Невольно вспомнилось финальное признание Татьяны Онегину.
 — Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век ему верна.

Пусть Онегин знает, что рядом могла бы быть любовь. Но он ее не оценил и другую такую найдет вряд ли. Она уникальна.

Пусть Сальваторе знает, что рядом была любовь, которой он не дорожил. Теперь может дорожить воспоминаниями. Другую такую найдет вряд ли. Она уникальна.