Фоменковское счастье

Глупо рассуждать о том, чем же прекрасны фоменки. Каждый любит их за что-то свое, особенное, лично пережитое. Феномен, которому в этом сезоне исполнилось уже двадцать лет, развивается по своим собственным законам, выглядит временами вопиюще несовременным — как, наверное, смотрелся ранний ренессанс среди готики — и хорошеет с годами, как шампанское лучших домов. Однако готовят в «Мастерской» и молодое вино, игристое и пьянящее. Хоть и зелен нынче виноград, но уже второй стажерский курс фоменок под руководством Евгения Каменьковича ставит свой спектакль. С огромным успехом, с аншлагами на старой сцене театра идет «Русский человек на rendez-vous».

Шампанское вместо нашатыря

Присущее фоменкам радостное мировосприятие и способность устойчиво ретранслировать положительный заряд в зал — феномен не просто российского, но и европейского масштаба. Даже весьма мрачный «Триптих» из последних работ за три сезона так разыгрался, что засиял. Сравнение с шампанским лучших домов не совсем случайно. «Волки и овцы», один из первых спектаклей по Островскому (а ведь это уж очень русский драматург, остальному миру неизвестный, в отличие от Чехова, например), был приглашен в Авиньон, где выступления русских театров за всю шестидесятилетнюю историю фестиваля по пальцам можно пересчитать. И вот на суд зрителей представлен очередной опыт фоменковской молодежи.
Спектакль бежит смотреть прежде всего верная фоменковская публика, из тех, кто годами стоял в очереди на билеты, ловил все выступления в гостях, на сценах других театров, и правдами и неправдами пробирался в маленький зал. Бежит и ахает. В антракте вместо нашатыря пьет шампанское. Благо буфет у фоменок традиционно замечательный.
Курс набран по амплуа. Есть девочка-эльф, невинной прелести чудесный образец, — и зовут ее Серафима Огарева. Сердце екает. А как же Вера Строкова? А как же Роза Шмуклер? А как же… Полина Огуреева? А ведь в этом спектакле блистает еще и Екатерина Смирнова! Как она выучилась такой палитре оттенков, красок и приемов, какой владеет, казалось, одна только Тюнина?
А мальчики-то, мальчики! Не такие типажные, как у Сергея Женовача, но интересные, задорные, и видно, что очень еще юные. Изо всех своих сил старается Федор Малышев в главной роли. Но где ж ее, русскую женщину, переплюнуть? И на сцене, и в жизни, и у Тургенева.
Критика уже разобрала спектакль по клеточкам, по косточкам, по ролям и персонажам. Уже выяснили, что в основу инсценировки положены «Вешние воды» Тургенева, а заглавие к спектаклю взяли у критической статьи Чернышевского, написанной на другое произведение Тургенева, на «Асю». Впрочем, как известно, при всей общности взглядов и благородстве просветительских идей Тургенев терпеть не мог, когда его произведения разбирали друзья-критики в журнале, издававшемся на его же деньги. После рецензии на «Отцов и детей» он вовсе покинул редколлегию «Отечественных записок». Его можно понять: давай деньги, а потом тебя же за твои деньги прославят на всю Ивановскую.
Юные фоменки смотрят на Тургенева и все эти откровения о бездарно промотанной жизни с позиции больше Чернышевской, чем Тургеневской. Хотя Иван Сергеевич и сам к себе был весьма суров. Его резюме в «Асе» — «У счастья не бывает завтрашнего дня» — не менее безжалостно, чем сценография второго акта в спектакле, когда сцена конной прогулки и грехопадения героя решается в воздухе, он и она раскачиваются каждый в своей большой петле.

Отцы и дети

Из истории локальной, даже очень личной — Иван Сергеевич, как все мы знаем из школьной программы, всю жизнь любил певицу Полину Виардо и волочился за ней по свету — вырастает очень горькая драма. И благородный, и бесстрашный, и обаятельный, и образованный русский дворянин не способен ни снискать счастья себе лично, ни осчастливить других. Выходит горькая, ироничная картинка-сатира про безволие и бессилие русского мужчины.
Впрочем, от тягостных выводов и убийственной злободневности спасают две вещи. Первая: сам Иван Сергеевич все-таки сделал своего героя, Дмитрия Санина, не совсем уж безнадежным лузером. В финале, постарев, в приступе рефлексии он все же замечает, что состояние свое приумножил и разбогател, то есть не пустил крепостных по миру. Вторая: та самая фоменковская легкость, игривость, этюдность, спетые романсы, обыгранные в крошечном пространстве сцены при минимуме декораций моменты. Пересказывать их - лишать зрителя 90 процентов удовольствия. Ни слова, ни жеста зря, бессмысленно. Все к месту, все с подтекстом, с легкостью, а жестов, слов и песен в спектакле столько, что кажется, это кто-то там сверху щедрой рукой отсыпал каждому талантов.
И еще, что очень важно у фоменок: кажется, старики любят актерскую молодежь, как своих детей, принимают их и поддерживают, традиции передают. Репетитором по итальянскому языку в спектакле стала Моника Санторо, итальянская актриса из стажерской группы первого набора. Еще два года назад Монику опекали Галина Тюнина и Мадлен Джабраилова, а сейчас она сама опекает и поддерживает молоденьких стажеров. Благодаря ее усилиям разговорный итальянский у маленьких фоменок такой разговорный и живой, что все, кто хоть раз был в Италии, услышав его, покатываются со смеху.
А в буфете, кстати, наливают отличное итальянское просекко.