«Египетская марка»: точно в стиль

Творчество Осипа Мандельштама всегда считалась несценичным. И это понятно. Как перевести на язык сценической условности саму условность: текст без сюжета, драматургии, состоящий исключительно из символистских загадок и метафорических шифров? На этот вопрос ответили новые фоменки. В их репертуаре появился спектакль «Египетская марка». И билетов на ближайшие показы уже нет в продаже.

Суть повести Мандельштама уловить можно только прочувствовав авторскую поэтику ассоциаций. Все эти «сны в гробу», «золотистого меда струи» и «похлебки из раздавленных мух», несомненно, составляют счастье филолога. Однако неподготовленный зритель по идее должен впасть в уныние и потихоньку прокрасться к выходу. Но никто не уходит. 

Фоменки — труппа особенная. Верная идеям своего Мастера, намеренно отказывающаяся вникать и вслушиваться в современность, предпочитая ей ушедшие эпохи и этих эпох голоса. Они выстраивают на сцене несуществующий мир с особенным нежным чувством.

В «Марке» это Петербург времен Керенского, музыка невских туманов, мрачная атмосфера революции. .. Не само прошлое, но печальный далекий свет его становится сутью спектакля. Трагическая судьба поэта-одиночки Парнока (его прекрасно играет Федор Малышев) прослеживается с трудом. Скорее, она предчувствуется и ощущается. Парноку нет места в кровавом советском времени. И все приключившееся с визиткой и рубашкой (их у героя по-хамски отбирают — и это и есть, так сказать, сюжетная линия) — просто иллюстрация его принадлежности к «лишним людям» русской литературы. А если точнее — русской культуры как таковой. Парнок — маленький грустный клоун, над которым смеются свои. От этого умирают.

Кстати, о клоунах. Сам герой отдет в черно-белый наряд, лицо его в узнаваемо-арлекинском гриме. Сценография заслуживает отдельного внимания. На сцене расставлены по прямой предметы ушедшего времени (кофемолка, шкатулки, бутылки зеленого стекла, какие-то безделицы), а также миниатюрные символы города на Неве — беседки, мосты и памятники. На заднике развешана одежда бледных оттенков, периодически в рукавах этой одежды появляются чьи-то руки в перчатках, возникает гитара, слышна мелодия. 

Музыки в спектакле много — артисты поют Перголези и Чайковского, продуманно и аккуратно сбиваясь на «Чижика-Пыжика». Фирменное фоменковское обаяние, юмор и музыкальность, — всё здесь есть. Они узнаваемы, но отнюдь не вторичны. Спектакль идеально соответствует стилю Петра Наумовича. В программке, кстати, не прописано, кто режиссер спектакля. Зато указан автор идеи — Петр Фоменко, и «ухватившийся за идею» — стажер театра Дмитрий Рудков. Нельзя не признать — ухватился он очень удачно.