Человеческая комедия

«Театральный роман» в театре «Мастерская П. Фоменко» можно назвать самой долгожданной премьерой сезона. Ждали прошлой весной и нынешней осенью, ждали зимой. И вот незадолго до Пасхи выяснилось, что это все «не напрасно было», и появилась одна из самых радостных, живых и остроумных премьер сезона.

Среди литературных источников, питающих «Театральный роман», кажется, никто еще не называл «Божественную комедию». Хотя блуждания чудом спасенного от гибели героя по кругам (точнее, ярусам) театрального ада перекликается с великой поэмой. От Данте не только принцип самоотождествления героя и автора (Максудов — от домашнего прозвища Булгакова — Мака), но и последовательное заселение адских равнин и расщелин знакомыми, родственниками, врагами, — явно подсказано гениальным итальянцем… Правда, Данте наделил всех персонажей реальными фамилиями, а Булгаков воспользовался псевдонимами (хотя в рукописный вариант «Театрального романа» подшит листок, где расшифрованы все десятки персонажей — от директоров-самодержцев Независимого театра до его буфетчиков, курьеров и сторожей).

Личная лирическая авторская интонация, пожалуй, главный секрет воздействия и «Божественной комедии», и «Театрального романа». Начнешь ставить это «про других», окажется, что рисуешь карикатуры и пасквили.

Наверное, закономерно, что к роману Булгакова обратились именно в «Мастерской П. Фоменко», в театре, где храбрость неотрывна от самоиронии, где умеют смеяться над собой и над всеми кругами собственного театрального ада. Все началось с самостоятельной затеи Кирилла Пирогова, который в результате не только сыграл главную роль Максудова, но и стал соавтором Петра Фоменко в постановке спектакля. Взята только первая часть романа; спектакль заканчивается «поминками» по обруганной основоположниками пьесе, в нем нет ни чудесной радости реабилитации, ни гомерически смешных сцен репетиций «Черного снега». Впрочем, глава вторая и самим Булгаковым была оборвана на полуслове, и герой «Театрального романа» так и не дошел до «рая» премьеры.

Личная интонация стала главной удачей и точным попаданием «Театрального романа» в «Мастерской». Как только после растянутой «литературной экспозиции» действие переносится в закулисье Независимого театра, вспыхивает вольтова дуга между сценой и залом, и рождается тот драгоценный смех узнавания, который сам Булгаков считал высшей наградой автора.

С двух сторон являются (иначе как «являются» про эти выходы и не скажешь) две парки, прядущие сеть внутритеатральных интриг, — Августа Менажраки и Поликсена Торопецкая. Мадлен Джабраилова играет секретаршу Ивана Васильевича знойной женщиной, мечтой поэта, с властным металлическим голосом. Галина Тюнина наделила свою Торопецкую серебряным париком и томной усталостью, из- под которой только изредка прорывается лава кипящих чувств. Секретарши сидят за своими столиками прямо на авансцене, одна — у левой, другая — у правой кулисы, и каждая молится своему театральному Богу.

Ошеломленно наблюдает за этим миром Максудов; Кирилл Пирогов очень точно поймал ноту растерянности и печали, которая есть в герое Булгакова. И теперь остается только еще добавить туда не менее важные обертоны упоения этим чарующим миром сцены, осененной золотым конем, и восторга перед священными чудищами этого мира.

…Вкрадчиво скользит Миша Панин (Дмитрий Рудков), гордым кречетом пикирует на автора Гавриил Степанович (Олег Нирян), нежной тенью проскальзывает Вишнякова (Вера Строкова), и в ее интонациях вдруг слышен колокольчик Полины Агуреевой, приплясывает и пританцовывает Людмила Сильвестровна Пряхина (Галина Кашковская)… Наконец, из театральной преисподней на глазах хохочущего зала торжественно и важно выплывает площадка, где расположился на диванчике сам Иван Васильевич. Максим Литовченко изображает ожившую восковую фигуру Станиславского, точно сбежавшую прямиком из Музея мадам Тюссо. Вальяжный и важный, этот Иван Васильевич легко и снисходительно объясняет растерявшемуся автору, что он не знает элементарных законов сцены… И я не знаю, как это делает артист, но в какую-то минуту начинаешь видеть не только великого мага сцены, основоположника МХТ, но мага и основателя Мастерской, автора спектакля.

«Театральный роман» закономерно и естественно стал спектаклем, рассказывающим не столько о МХТ периода тридцатых годов прошлого века, сколько о «Мастерской» периода 10-х годов века нынешнего. Перекликаются темы и проблемы: «старики» еще полны сил и желания играть, уже стоит племя «молодое и незнакомое», и не сегодня-завтра появится на пороге новый автор с пухлой рукописью под мышкой…

Не случайно апофеозом постановки становится обсуждение пьесы «основоположниками» (по первоначальному замыслу их должны были играть все первачи «Мастерской»). Гордые люди в белом несут несусветные глупости, а потом замирают брошенными куклами. И Вергилий-Бомбардов (Никита Тюнин) объясняет Максудову, что происходило на совете, по очереди поднимая и бросая безжизненные тела в самых невообразимых позах и комбинациях.

Спектакль, как и роман, обрывается на полуслове. Осенью 1937 года Булгаков неожиданно оставил рукопись «Театрального романа», целиком погрузившись в мир, еще более фантасмагорический и невероятный, в московские приключения лучшего в мире театрального мага — Мессира Воланда.