Роль в жизни

Одним из самых значимых событий культурной жизни нашей страны последнего времени стала экранизация «Мастера и Маргариты». Проклятый роман, снять фильм по которому мечтали лучшие режиссёры мира, включая Федерико Феллини, обрёл свою самую масштабную экранизацию. В гостях у МТ исполнитель роли мастера – Евгений Цыганов.
Конечно, нельзя сказать, что после выхода на экраны “Мастера и Маргариты” Евгений Цыганов проснулся знаменитым — он обрел этот статус задолго до того, но роль мастера (в романе Булгакова имя героя пишется именно со строчной буквы) стала одной из самых ярких и уж точно одной из самых обсуждаемых в карьере актера. Отныне у всех, кто видел фильм, во время прочтения или перечитывания книги будет всплывать в сознании созданный Евгением образ. Так, думая о Шерлоке Холмсе, мы видим Василия Ливанова, вспоминая Д’Артаньяна, слышим голос Михаила Боярского и не можем представить иного профессора Преображенского, кроме как сыгранного Евгением Евстигнеевым. Всегда интересно, каким был бы тот или иной персонаж, исполни его роль в успешном фильме или спектакле другой, но не менее интересно, как громкая роль вошла в жизнь той или иной звезды.

Для меня история с экранизацией “Мастера и Маргариты” началась, когда я узнал, что Николай Лебедев будет снимать сериал по роману Булгакова, и Юлю (Юлия Снигирь — актриса и жена Евгения Цыганова. — МТ) позвали на пробы.

Тебя тогда на роль мастера не рассматривали?
Да предполагалась другая история — скорее буквальная экранизация книги — и совсем иной мастер. Я видел какие-то пробы грима Маргариты, Юля делилась со мной своими переживаниями, и всё это продолжалось довольно долго. Потом я узнал, что Коля Лебедев уходит на съемки “Нюрнберга”, и поэтому ищут другого режиссера. У продюсеров, насколько я знаю, были мысли обратиться чуть ли не к Базу Лурману, а на роль Воланда позвать Рассела Кроу или Гарри Олдмана, но я так понял, что их гонорары чуть ли не превышали финальный бюджет фильма. В итоге режиссером стал Миша Локшин, блестяще дебютировавший с фильмом “Серебряные коньки”. С Мишей мы были знакомы очень давно, но это никак не отразилось на моем приглашении на роль — скорее наоборот. Он собрал весь кастинг, но меня утверждать не спешил. Полагаю, потому, что видел до этого в основном в каких-то веселых компаниях во времена нашей бурной юности, и для него я был последним, кто ассоциировался с образом мастера. А я, в свою очередь, совсем не знал Мишу как режиссера… Перебрав всех возможных артистов, он предложил все-таки мне роль, но тут уже не мог я — на этот период у меня были запланированы другие съемки. Однако совершенно неожиданно одновременно с предложением другие съемки отменились. Я отнесся к этому как к знаку — и вот.

Ты чувствовал, что фильм наделает столько шума?
Верил ли я в успех? Нет. Но сейчас мне пишет огромное количество людей, которые смотрят его по второму, третьему, четвертому разу. Это удивительное явление, потому что сегодня можно по пальцам пересчитать те фильмы, которые захочется смотреть несколько раз. Здесь же такое желание возникает, думаю, еще и благодаря тому, что это не буквальная иллюстрация романа, и люди кинулись покупать книги (продажи “Мастера и Маргариты” в книжных выросли в семь раз. — МТ), чтобы сравнить. Между фильмом и романом есть граница, и поэтому интересно взять книгу и увидеть, где эта граница проходит. 

Тебя самого эти отличия не смущают?
Я сначала пытался какие-то вещи с Мишей оспаривать, например, говорил: “Подожди, ну вот эта фраза, она же хуже, чем то, что написано у Булгакова?” На что он отвечал: “Ты понимаешь, в чем дело, это тоже фраза Булгакова, просто из второй редакции романа”. И доставал огромный талмуд со ссылками и цитатами. И в какой-то момент я перестал с Мишей спорить. Поэтому те, кто считают, что с романом обошлись пренебрежительно и легкомысленно, заблуждаются. Конечно, есть люди, которые знают роман лучше, как, например, работники музея Булгакова, но их немного, и с ними Миша обсуждал сценарий, перед тем как снимать фильм. Более того, то, что может показаться авторской фантазией, во многом пришло в сценарий из писем Булгакова, из воспоминаний современников, из других произведений. В общем, как сказано в фильме, “проделана большая работа”.

Ты сам доволен результатом работы?
Я считаю, что произошло своего рода чудо. “Мастер и Маргарита” — это какая-то неподъемная в моем понимании штука, так что мне сложно поверить, что это вообще стало возможным. Более того, на фоне разговоров о “проклятии Булгакова” я склонен думать теперь о “булгаковском благословении”. Но хотя я изначально и не очень верил в успех мероприятия, отказаться не мог по двум причинам. В первую очередь потому, что Юля была Маргаритой, а у того же Булгакова написано, что разделить участь любимого человека — это и есть любовь. А во вторую очередь потому, что это такой материал, от которого можно отказываться, только когда есть тотальное недоверие к тем, кто за него взялся. Мне же быстро стало понятно, что Миша и Рома Кантор (соавтор сценария. — МТ) и продюсеры отнеслись к первоисточнику очень трепетно и к тому же собрали, что немаловажно, блестящую команду профессионалов, влюбленных в этот материал.

Ты можешь об этом судить не только как актер, но и как режиссер. Ровно десять лет назад состоялся твой режиссерский дебют — в “Мастерской Петра Фоменко” вышла “Олимпия”, спектакль, в котором история страны с 70-х до 2010-х показана на примере одной семьи. Большинство наших читателей из этих времен застали только 90-е и всё, что было после. Как ты сам видишь эти времена, во многом определяющие в истории нашей страны?
Мы же говорим сейчас про мужчин сегодня, проMen Today? Или про поколение наших родителей? Для большинства из них 90-е — это был крах. Мой отец, например, остался без работы. Он был инженером в научно-исследовательском институте, но вынужден был пойти трубоукладчиком, потому что людям, которые работали руками, платили живые деньги, пока сотрудники институтов жили в долг годами. Отчасти об этом Александр Велединский снял фильм “1993” (фильм с Евгением Цыгановым, премьера которого состоялась 28 сентября 2023 года. — МТ). Когда ко мне попал этот сценарий, я стал сначала внимательно присматриваться к самому Велединскому, потому что мы были не очень знакомы, и мне было интересно, какую тему он хочет поднять. Но потом я понял, что, во-первых, Саша очень искренний человек и автор, и это очень личная история для него самого, так как он был свидетелем тех страшных событий, и в итоге для меня, потому что она уж очень рифмуется с историей моей семьи.

Ты помнишь переживания отца в те годы?
Я помню, как в 80-е он был искренне воодушевлен тем, что происходило в стране, читал апрельские тезисы Горбачева, слушал заседания партийных чиновников, мечтал, как и мно¬гие, о том, что всё будет по-другому. Было ощущение глотка воздуха после периода “застоя” и лжи. Казалось, для нас открывается целый мир, и это даже не про возможность ездить за границу. Загранпаспорт он получил только в конце 90-х и так ни разу и не выехал из страны. Сначала не было денег, а потом уже здоровье не позволяло. Мама моего близкого друга как-то сказала: “Девяностые — это потерянное поколение мужиков, у которых были какие-то мечты и цели, но все пошло прахом”. Что происходит с человеком, который не реализовал свою мечту? Он уходит в мир иллюзий — например в алкоголизм, как это часто бывает. Но у меня отец был непьющий, и для него таким миром стали книги. Он переписывал из книг в тетрадки какие-то мысли, изучал культуру Индии, Китая, Японии, видя в этом для себя какую-то лазейку, что ли. У нас весь дом был в книгах о Востоке. И все же, так никогда и не побывав ни в одной из этих стран, он совершенно не чувствовал себя ущербным.

А что ты можешь сказать о сегодняшнем поколении 40-летних? Ведь, по идее, это то поколение, которое должно сейчас определять происходящее в стране.
Наше поколение в первую очередь — это связующий мостик между поколением наших родителей и поколением наших детей, как наши родители были таким мостиком между нами и поколением наших дедов, которые пережили войну и репрессии, безотцовщину и послевоенный алкоголизм и жизнь за железным занавесом. Конечно, в СССР было много замечательных событий, людей и явлений — как может быть иначе. Но все-таки мне всегда казалось, что поколение наших родителей несет на себе отпечаток травмы и страха. А наше поколение вдруг получило надежду на то, что мы действительно часть мировой культуры, на то, что есть какое-то понятие о свободе самовыражения, свободе слова, свободе мысли. Похоже, эта надежда была тоже своего рода иллюзией. И, наверное, сейчас наша реализация должна быть завязана на осознании того, каким мы хотим видеть поколение наших детей, когда 40-летними станут они.

И каким поколением наших детей хотел бы видеть ты?
Я хочу, чтобы мои дети были в первую очередь здоровы и ментально, и физически. Чтобы им было радостно от того, в каком мире и в какой стране они живут. Чтобы они могли позволить себе быть искренними и милосердными. Я хочу, чтобы они могли свободно рассуждать и реализовываться, свободно передвигаться в конце концов. Но чтобы при этом у них был дом, то есть место, где тебя всегда ждут. И чтобы они могли гордиться своим домом. Вообще, меня очень греет мысль, что наши дети значительно лучше и талантливее нас. Надо только постараться не сильно испортить им жизнь.

Помимо родителей и детей в жизни мужчины есть еще и женщины, и мы не можем о них не поговорить. Какой ты видишь нашу связь с ними? Какие тут мостики?
Ну, я так понимаю, ни для кого не секрет, что мужчина в большей степени реализовывается для того, чтобы состояться в глазах женщины. Не будь у мужчины того, кого он добивается или на кого он пытается произвести впечатление, он совершенно прекрасно просидел бы всю жизнь с удочкой или у телика на вдавленном диване. Женщина нас мотивирует. Я тут у какого-то комика увидел в ленте: “Она же любит не тебя, она любит твою перспективу”.

А разве для нас самих эта самая перспектива и реализация не важны?
В мире больше трех миллиардов мужчин — мне сложно говорить за всех, и, наверное, у всех по-разному. Мой близкий друг — очень остроумный, красивый, жизнелюбивый человек — такой любимец всех, вдруг неожиданно замкнулся и потерял интерес к жизни. И через какое-то время его не стало. Как это происходит — черт его знает. Это страшная вещь. Но я часто вспоминаю слова моего мастера, который любил повторять: “Не оставляйте стараний, маэстро”. Как только ты перестаешь крутить педали, ты катишься вниз, и не так уже важно, ради чего ты крутишь эти педали: ради женщины, ради необходимости поставить на ноги своих детей, ради того, ради сего…Но делать это механически трудноватенько, в этом должна быть какая-то страсть и какая-то надежда, что ты поднимешься на некий холм, и тебе откроется какой-то новый вид, например. В идеале, конечно, еще бы получать удовольствие от этого процесса — вот от этого кручения педалей, от того, как у тебя работают мышцы, от того, как ветер обдувает твое лицо. Крутить педали и не любить этот процесс — тоже вариант, но просто так сложнее.

Тебе самому легко дается кручение этих педалей? Что тебя мотивирует?
Самые разные вещи. Я, например, как-то подписался на страницу девушки некой, которая пишет астрологические прогнозы, хотя я к этому и не очень серьезно отношусь. И вот я стою с утра, курю натощак и читаю этот канал, а там написано: “Сегодня хороший день, чтобы бросить курить”. Я подумал, а почему бы нет? Выбросил сигарету – и с тех пор не курю. Разве что за компанию могу иногда. Как хочешь, можешь относиться к астрологии и прочим делам из этой серии – по факту там какая-то девочка пишет эту пургу каждый день, но у нее сотни тысяч подписчиков, и когда она пишет, что сегодня хороший день, чтобы провести время с родителями, или хороший день, чтобы сделать пожертвование, пусть 10 процентов из них последуют этому совету, но это уже очень круто. Она очевидно делает мир лучше. И уже не так важно, насколько тот прогноз точен.

Кстати, ты сам занимаешься благотворительностью?
Официально нет. Я побаиваюсь сотрудничества с благотворительными фондами, особенно когда мне предлагают деньги за сотрудничество с ними. Но помочь можно самостоятельно всегда. У меня есть, например, приложение “Помощь”, и там прямо на карте видно реальных людей из разных городов и деревень, которым сегодня нужна какая-то конкретная сумма. Вот, смотри, давай возьмем любой город (достает смартфон. — МТ). Например, Вологда, вот тут фото этих людей. Нина Николаевна собирает продовольственную корзину, и ей осталось 300 рублей. Берешь и переводишь, а человеку там просто буквально из космоса прилетают деньги.

Из космоса в последнее время нам много чего прилетало. Например нам по, скажем так, космическим причинам пришлось поменять название с Men’s Health на Men Today и скоро у тебя выйдет сериал “Первый номер”, где ты как раз сыграл главного редактора журнала, который проходит через такие перемены. Расскажи об этом проекте, тем более что автор сценария – Сергей Минаев, чей журнал ПЖ, а ранее Esquire, занимает соседнюю с нами редакцию. 
Изначально, насколько я знаю, это была такая история, чем-то похожая на “Калифорникейшн”. Похождения модного в прошлом писателя. Сценарий был написан Сергеем Минаевым достаточно давно, но когда началась вся эта котовасия, в том числе со сменой названий журналов, он решил, что нужно ввести эти обстоятельства времени в сценарий либо игнорировать их и рассказать очередную историю “вне времени”. Моему герою предлагают возглавить журнал в тот момент, когда сама концепция глянца, воспевающего какую-то шикарную жизнь, стремительно умирает. И по большому счету плевать он хотел на любой глянец. Но у него долги. Он 15 лет ничего не пишет, при этом называя себя “великим русским писателем”. Берет кредит в одном банке и закрывает в других, бегает от коллекторов, пытающихся выбить из него долги… Вот такой балбес, но при этом в позе и с характером. Когда он берется за этот журнал, то задается вопросом: а про что писать сегодня? Про что нужно и можно говорить? Кто у нас будет героем обложки? Нужен герой нашего времени, а кто он? И что это за “наше время”. По факту он пытается не столько найти героя для своего номера, сколько найти себя. Потому что главный вопрос — это не кто «герой нашего времени», а кто ты? И, похоже, это главный вопрос для каждого из нас и сегодня, и всегда.