Слишком иллюстрированный Стоппард

«Аркадия» Тома Стоппарда – это не просто прекрасная пьеса, это драматургическое совершенство, превратить которое в совершенство театральное почти никому не удавалось. Автор, уже срежиссировавший на уровне текста свою изумительно придуманную историю, в которой есть и философско-математическая бездна, и литературно-историческое архивное расследование, и любовь, и сад, и остроумие, и даже лорд Байрон, – задал режиссерам задачу уровня теоремы Ферма.

Художественный руководитель «Мастерской Петра Фоменко» Евгений Каменькович попробовал решить ее лекционным способом.

Лекция начинается с выхода первого же персонажа – дворецкого Джелаби (Павел Яковлев). И пока сложная декорация (художник Алексей Трегубов) еще выглядит как белый лист и не предстала перед публикой во всем своем конструктиве, он уверенно использует ее поверхность в качестве интерактивной доски и подробно рассказывает, как автор назвал пьесу сначала, почему он потом это название переменил, и как прежнее звучало на латыни. А также, какая картина послужила появлению самого понятия «Аркадия», кто был художник, что представляет собой первая мизансцена спектакля, кого мы в ней видим, и что персонажи делают в тот момент, когда декорацию, наконец, раскрывают.

Начавшееся действие потока комментариев не прерывает – просто они становятся иллюстративными и возникают в той части сцены и декорации, где в данный момент не играют артисты.

Наверное, для незнакомого с пьесой зрителя высвечивающиеся рисунки в технике «наивная гравюра», сопровождающие диалоги героев, неплохое подспорье. Они не позволяют заблудиться в сложносочиненном сюжете, разворачивающемся сразу в начале XIX века и конце ХХ-го, помогают справиться с интеллектуальной насыщенностью текста и множеством персонажей. Так, бесконечно упоминающийся, но не появляющийся в пьесе Байрон регулярно вторгается в спектакль в виде рисунков в формате «тондо» (кружок). И надо признать, эти его явления, иногда весьма остроумные, вполне уместны. Поскольку как бы ни был интеллектуален зритель, смотрящий эту интеллектуальную пьесу, а о том, как выглядел лорд Байрон, лучше ему все-таки напомнить. Что уж говорить о теореме Ферма! И вообще следует заметить, что вся алгебра и физика, которыми наполнена «Аркадия», никогда еще не были так понятно, с формулами и поясняющими рисунками растолкованы, как в спектакле Евгения Каменьковича.

К сожалению, все эти иллюстрации, формулы, визуальные пояснения, а также павильонные декорации, изображающие две одинаковые библиотеки в загородном английском доме, а точнее, одну и ту же библиотеку, но в разные века, глухая бумажность нарисованного сада, огромная механическая черепаха, проползающая по авансцене, совершенно лишают спектакль воздуха. Да и жизни тоже. И всего того, в чем когда-то не было фоменкам равных. Тут, сколько ни изображает исполнительница роли Ханны Полина Айрапетова, что отряхивает резиновые сапоги от грязи раскопанного сада, сколько ни грызет ногти, верно подметив это за подростками, Томасина Екатерины Новокрещеновой, сколько ни открывают окон в сад остальные герои и ни вылезают в них, все выходит натюрмортно и нарочито. Актеры взлетают на высокие библиотечные лестницы, в пылу научных диалогов укладываются на их ступеньки и, поддерживая концепцию режиссера, делаются лекторами, едва уловимыми движениями руки включая электронные указки и с темпераментом пускаясь в доказательства, – но воздух не колышется. Избежать нарочитости каким-то чудом удалось только Дмитрию Рудкову, играющему чуть мягкотелого, но очень аристократично погруженного в цифры Валентайна. Это, конечно приблизило постановку Евгения Каменьковича к решению «задачи Стоппарда», но совсем чуть-чуть.

А меж тем существует постановщик, у которого решение было. И он тоже работает в «Мастерской Петра Фоменко». В 2020 году в дипломном спектакле студентов Щукинского училища, поменяв местами зрительный зал и сцену, усадив публику прямо в той самой комнате, где девочка Томасина занимается алгеброй, а историки литературы Ханна и Бернард спорят о Байроне, Кирилл Пирогов почти из ничего, без единого механизма, – из конторки, пары стульев и оконных рам, сделал так, что пьеса задышала. В ней были и сад, и воздух, и легкость, и щемящее ощущение настоящего театрального чуда. Но тот сезон из-за карантина остался «слепым» в культурной жизни. И, как и о героях начала XIX века из пьесы «Аркадия», об этой постановке сохранилось мало свидетельств (но все-таки они есть – см. «ЭС» № 3, 2021).

Источник: «Экран и сцена»