Бешеные бабки

После несомненных шедевров прошлого сезона от Петра Фоменко, само собой, ждали продолжения. Все той же гармонии, нежной прелести, подробного культурного чтения — то есть всего того, что давно уже считается фирменным знаком «Мастерской» его имени. В планах театра значился Пушкин («Египетские ночи»), и это умиротворяло поклонников, замерших в ожидании. Концепция если не мира, то отдельно взятого субъекта казалась законченной. Но для Фоменко, видимо, пришла пора показать всем, где раки зимуют. И вместо русского поэта, который, как известно, давно уже наше все, возник на афише безумно словоохотливый француз-интеллектуал, которого, как говорится, без специальных вливаний не поймешь. Фоменко на самом деле большой специалист по части обмана чьих-либо ожиданий. Его просто хлебом не корми, дай покуролесить. Он как истинный лицедей обожает в самый неподходящий момент, люто сверкая глазами, взять да и показать всем язык (хотите верьте, хотите нет, но в фойе его театра висит именно такая фотография мэтра и основателя). И ты уже не знаешь, что и думать, смотря его новый спектакль.
Что увлекло его в этой странной пьесе, полной слов, спотыкающихся друг о друга, литературных метафор, прямых аллюзий и афоризмов — всего этого обязательного набора западной социальной драмы? После Льва Толстого, с таким успехом поставленного, зачем эта пьеса, в которой, кажется, и нет ничего, кроме демонстративного, лобового антибуржуазного пафоса? Да вот пришлась. Пришлась тем более, что Фоменко, вопреки скорому на определения критическому мнению, далеко не всегда одни только кружева плетет, очаровательно и тонко. Самое время вспомнить, что в давние советские времена он ставил и «Смерть Тарелкина» (в Москве), и «Мистерию-буфф» (в Ленинграде), и все того же Жироду — «Троянской войны не будет». При этом ни диссидентом, ни обличителем Фоменко не был; так уж случилось, что Бог одарил его нежной душой романтика и - одновременно — гротескным видением жизни. И в разные времена то одно, то другое берет верх.
Литературную историю о том, как парижская беднота, руководимая безумной старухой, завлекла в канализационные люки местных буржуев (негодяев, обманщиков и врагов народа просто по определению) и замуровала там навсегда ради спасения если не всей Франции, то хотя бы своего района, эту запутавшуюся в собственном остроумии агитку Фоменко превратил в изящнейший, полный горечи и артистизма спектакль, смотреть который одно удовольствие. Превратил так, что начинаешь сомневаться: а ту ли пьесу ты читал и отбросил в раздражении?
Как уж он над ней колдовал — загадка, не требующая ответа. Тем более что ответ очевиден. Во все времена, советские и постсоветские, буржуазные и антибуржуазные, у Фоменко был один Бог — Театр, во имя которого он творил и творит свои подвиги. С азартом юнца он превращает в театр все, что попадается под руку. Типичное парижское кафе, музыкантов, наяривающих песенку о прекрасной полячке, жонглера, официанта, разносчика и прочий бедный люд, а через антракт, уже в другом зале — мрачное подземелье, прибежище юродивой старухи. Абсурд, юмор, нежность и тоска в сочетании с остротой рисунка — это и есть «Безумная из Шайо» Петра Фоменко. Создание режиссера, который всю свою сознательную жизнь творил иллюзии и одновременно не верил в них ни на грош.
Социальная ясность, идеологическая четкость оценок Жироду чужды ему, как и все эти банкиры, биржевые маклеры, у которых «в правом глазу — наглость, а в левом — тревога», инвестиционные компании, пирамиды и деньги, которые делают деньги. У Фоменко в спектакле действуют шуты и уличные комедианты, марионетки, которых дергают за веревочки все кому не лень, и те, кого уважительно зовут безумными. Четыре сумасшедшие старухи, живущие в окружении призраков, тут правят бал и вершат свой скорый суд над мировой буржуазией и эксплуататорами всех мастей. Четыре актрисы, блистательно играющие. Галина Тюнина, Наталья Курдюбова, Мадлен Джабраилова и Полина Кутепова, в очередной раз доказавшие, что женщины «Мастерской» — ее сила и украшение. И сила мощная, и очарование неистребимое, берут и делают с тобой все, что захотят. В самый неподходящий момент, только ты расслабился и нахохотался вволю, вдруг раз — и ударят в самое сердце какой-нибудь историей о мужской измене и невозможном одиночестве. А потом вновь закрутят в стремительном ритме, до которого Фоменко большой охотник. 
Другая четверка, квартет жестоких эксплуататоров — Андрей Казаков, Алексей Колубков, Рустэм Юскаев и Олег Нирян, сыграна отлично, но безумных дам переиграть им было не дано. Так и не поняв, «зачем им эта вонючая реальность», они спустились в люк и тут же вышли из него с блаженной улыбкой новообращенных. На том свете у Фоменко все так же весело наигрывают «Прекрасную полячку» и так же легко улыбаются.