Адюльтер нам только снится

Галине Тюниной не впервой играть старух. В «Войне и мире» она блестяще сыграла сразу две «уходящие натуры»: Анну Павловну Шерер и графиню Ростову. Ростова, конечно, помоложе Анны Павловны, но годится Тюниной как минимум в матери.
Новый успех Галины Тюниной в роли безумной из Шайо придется весьма кстати — через неделю раздача «Масок» (она номинирована на «лучшую женскую роль» в «Войне и мире»), и Тюнина имеет все шансы победить.
В спектакле, где почти все безумны, — несоответствие возраста актрисы и роли вполне «впору» свихнувшемуся миру. Сюжет: четыре чокнутые старухи (их замечательно играют Галина Тюнина, Наталья Курдюбова, Мадлен Джабраилова и Полина Кутепова) решают покончить со злом мира. С этой целью они спускают в канализационный люк банду капиталистов.
Пьеса Жана Жироду, написанная в 1944 году, сосредоточена на социальной проблематике. Там едва ли не раздаются призывы к эксплуатации эксплуататоров и соединению пролетариев всех стран. Но спектакль Фоменко, к которому, как всегда, напрашивается эпитет «легкий», — о власти воображения. Об истинности иллюзии. 
В этом спектакле основной акцент сделан на причудах четырех старух: безумная Габриэль приводит с собой воображаемого кавалера, а Констанс смущена и польщена, что за ней наблюдает чья-то иллюзия. Жозефина, которая тоже давненько не в себе, ожидает выхода из дома несколько десятилетий назад убитого президента. И уверена, что смерть не может помешать его появлению┘
Вывод очевиден: в том, что наши причуды, наши мечты и сны — есть, сомневаться не приходиться, а вот что такое пресловутое «реальное положение вещей» — большой вопрос. В конце спектакля по сцене летают сделанные из разноцветного тюля элегантные костюмы и шляпы: возможно, это те самые «люди без лиц», на которых делали главную ставку «жулики-буржуи». И они, конечно, менее реальны, чем воображаемая собачка одной из безумных старух.
Когда парижские сумасбродки упоенно фантазировали, вспомнился спектакль Фоменко «Великолепный рогоносец» о живущем в бельгийской деревушке поэте Брюно (его играл Константин Райкин). Возможно, это был самый личный спектакль Петра Фоменко. Брюно делал все, чтобы реальность покорилась причудам его воображения: «Вдохновение выводит меня за пределы здравого смысла. Придет день, и я подчиню жизнь капризам своего воображения!». Сон Брюно об измене жены был бесспорным доказательством измены, а то, что супруга может мечтать о любви другого мужчины, казалось деревенскому поэту гораздо преступнее реальных адюльтеров.
Воображение парижских старух не так агрессивно, их вдохновение не столь импульсивно, но их борьбой с проклятыми капиталистами движет презрение к нехудожественному, неигровому восприятию жизни. Поэтому вопрос — зачем социально озабоченный Жироду «пренебрегающему презренной пользой» Фоменко — отпадает.
Перед тем как отправить в преисподнюю (из открытого люка уже вырываются клубы пара) четырех облаченных в костюмы дельцов, безумная из Шайо спрашивает, не видел ли кто из них маленькой шкатулки, которую она да-авно потеряла. Такую зелененькую. Качели от серьезного к пустяковому, признание равно важным как искоренение мирового зла, так и потерю зеленой шкатулки: безумная из Шайо — вполне «фоменковский» тип. 
Звучит мелодия из «Прекрасной полячки», жонглер продолжает подбрасывать в воздух воображаемые кегли, безумная умолкает, покачивается висящая на канатах кровать. Люк захлопнут.