Византийские сны

Понятие «поэтический театр» чаще всего ассоциируется с чем-то весьма скучным и заунывным. Поэтому когда видишь первую сцену «Отравленной туники» Гумилева в Театре Фоменко, где арабский царь-поэт Имр долго, нараспев и почему-то с прононсом объясняет евнуху, что с ним стряслось и зачем он приехал в Византию, думаешь — вот оно, началось┘ Сюжет замысловат: VI век Рождества Христова, константинопольский дворец, дочь императора Византии Зоя, просватанная за Трапезондского царя и павшая в объятия сладкоречивого араба, бедный Трапезондский царь, прыгнувший вниз с недостроенного храма святой Софии, и еще многое. Трагедию на театре почти не ставили: гумилевский стих великолепен, но драматическая интрига то и дело норовит утонуть в пятистопном ямбе, на котором изъясняется Имр. Поэтому многоопытный в работе со стихотворным текстом македонский режиссер Иван Поповски (театралы помнят его «Балаганчик» Блока и «Приключение» Марины Цветаевой) решил так: кто не хочет слушать — пусть смотрит. И не ошибся.
Сербская художница Ангелина Атлагич придумала замечательно красивые костюмы — переливающиеся цветными каменьями каркасы, надетые поверх шелковых туник. Художник-постановщик Владимир Максимов украсил сцену нежно светящимися то голубым, то розовым полотнами и разбил на ней некое экзотическое подобие сада, в котором журчит настоящая вода, шелестит настоящий песок и перекатываются настоящие камни. Добавьте к этому музыку Шнитке, цветистые восточные мелодии и византийские песнопения в исполнении детского хора — вам уже станет хорошо. А если посреди такого великолепия зазвучит волшебный голос Галины Тюниной — она играет Феодору, ставшую императрицей после карьеры цирковой артистки, танцовщицы и проститутки, и великолепно играет! — то полное ощущение если не поэтического, то магического театра обеспечено.
Режиссер между тем продолжает навевать «сон золотой»: в сцене объяснения императора и императрицы мы видим только кисти их рук, и пальцы, оказывается, говорят больше слов, ночь любви Зои и араба тоже молчалива — только откуда-то сверху к любовникам прилетают светящиеся бабочки, птицы, жираф и даже леопард, так что измученные жарой и проблемами взрослые зрители чувствуют себя счастливыми детьми. Артисты двигаются медленно и торжественно, а когда во время судьбоносного разговора с арабом (в него влюблена и императрица, и даже, кажется, евнух) Феодора — Тюнина опускает свои роскошные волосы в воду, то без слов становится ясно: участь его решена.
Спектакль идет два часа без антракта, что тоже способствует наркотическому погружению в его атмосферу. Артисты Кирилл Пирогов, Андрей Казаков, Мадлен Джабраилова, Рустэм Юскаев и Томас Моцкус, не говоря уже об упомянутой Тюниной, играют исключительно тщательно и хорошо, как и всегда бывает в этих стенах. Но некой важной составляющей, которая тоже всегда присутствует в фоменковских постановках, в спектакле нет. За жестом и интонацией «фоменок» всегда скрывалось так много, что, когда жест и интонация стали самоценны, возникло ощущение, что тебя обокрали. Как сам Гумилев — это не только «изысканный жираф», который бродит на озере Чад, а теперь волей режиссера и художника забрел аж в Византию, так и театр — это все-таки нечто большее, чем живые картины, сколь бы выразительны они ни были.