Белая и пушистая гвардия

Во МХАТе имени Чехова сыграли премьеру спектакля «Белая гвардия». Культовую для театра пьесу Михаила Булгакова рискнул вернуть на эту сцену Сергей Женовач. Но главными для нынешней постановки стали имена актеров Константина Хабенского, Михаила Пореченкова, Александра Семчева и Анатолия Белого. МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА считает, что спектакль поставлен именно про них. 

У МХАТа стало уже своеобразной традицией назначать день премьеры очередной эпохальной постановки в самый разгар «Золотой маски». Театр, словно капризный ребенок, заставляет критиков разрываться между равнообязательными к просмотру спектаклями, проверяя таким варварским образом, кто из них настоящий друг. В результате в день премьеры «Белой гвардии» МХАТ получил совсем не премьерный зал, без толпы журналистов, VIP-гостей и камер в фойе. Но зато зал благодарный, состоящий из самых стойких поклонников господина Женовача и артистов. Публика живо реагировала на каждую реплику своих любимцев и дружно смеялась над хрестоматийными шутками давно, казалось бы, выученной наизусть пьесы. Артисты, чувствуя моральную поддержку, иногда позволяли себе откровенно работать на зрителя, дополнительно заостряя каждую выигрышную фразу и упиваясь сочностью характеристик булгаковских персонажей.

Все это могло бы превратиться в дешевую антрепризу, если бы постановщиком спектакля не был Сергей Женовач, один из самых тонких и интеллигентных современных режиссеров. Сдается, что неслучайно он пригласил в свою гвардию именно этих молодых мхатовских актеров. Конечно, по стати и сути бывшие герои телесериалов не дотягивают до офицеров голубой крови, а молодая и немного жеманная актриса Наталья Рогожкина — до булгаковской Елены. Но и странно бы было требовать от них соответствия типажам, которых больше не существует. Ведь речь идет не столько о канувшем в небытие белом движении и не о людях, живших столетие назад, сколько о нас с вами.

Нынешняя «Белая гвардия» — четвертая мхатовская редакция булгаковской пьесы, которой на этот раз возвращено ее первоначальное название. В программке к спектаклю известный булгаковед и историк МХАТа Анатолий Смелянский вкратце описывает все три предыдущие постановки: легендарную премьеру 1926 года, которая создавалась при непосредственном участии писателя и стала своеобразной «Чайкой» для второго поколения Художественного театра — Николая Хмелева, Михаила Яншина, Веры Соколовой, Марка Прудкина. Версию 1968 года, поставленную Леонидом Варпаховским и оформленную Давидом Боровским. Вошедший в репертуар театра в 1981 году дипломный спектакль Школы-студии МХАТа, в котором играли Дмитрий Брусникин, Полина Медведева, Александр Феклистов и Роман Козак. Нынешняя «Белая гвардия» Сергея Женовача, таким образом, априори вписана в историю — как первая мхатовская постановка этой пьесы в постсоветской России. В стране, пережившей серию потрясений, сравнимых с испытаниями, которые выпали на долю героев Булгакова. Недаром в новой сценической редакции пьесы вдруг разросся финальный монолог штабс-капитана Мышлаевского о том, что прежней России не будет, так новая будет. Раньше конформистские речи воспринимались как согласие с новым большевистским укладом, как признание исторически неизбежного краха белогвардейского движения. Сергей Женовач повернул этот монолог как пророчество о постсоветском возрождении России. 

Художник Александр Боровский придумал для спектакля выразительнейшую декорацию: правая половина сцены поднята под углом вверх, словно вздыбившаяся после какой-то глобальной катастрофы, на ней — наклонившиеся фонарные столбы без фонарей и словно сползающие по наклонной плоскости школьная парта Николки, печка-буржуйка, покосившаяся кровать. В этом мире все потеряло равновесие, все катится в пропасть, пытаясь задержаться в последнем оплоте стабильности и тепла — доме Турбиных. Большая часть действия, таким образом, сосредотачивается почти у самой кулисы: маленький пятачок пять на пять метров плотно забит мебелью и людьми, в то время как все остальное пространство оголенной до колосников и неправдоподобно огромной сцены остается абсолютно пустым и холодным. Зияющую пустоту не может заполнить собой даже участвующий в спектакле батальон почетного караула, который время от времени бегает по сцене туда-сюда, изображая воинственных юнкеров. Впрочем, живущие на этом историческом сквозняке герои, кажется, не чувствуют никакого дискомфорта. Они вполне освоились в этом перекошенном мире, пережили все катастрофы и устраивают свое счастье на руинах старого мира как могут. Поэтому-то мне кажется принципиально важным и символичным участие в спектакле именно этих успешных и популярных молодых актеров. Нет сомнения, что этот ушлый Мышлаевский (точное попадание в роль Михаила Пореченкова) прекрасно устроится при любой власти, обаятельный и элегантный Шервинский в великолепном исполнении Анатолия Белого сделает блестящую оперную карьеру, а неуклюжий и трогательный Лариосик, смешно и вместе с тем убедительно сыгранный Александром Семчевым, тоже не пропадет, в крайнем случае пойдет рекламировать пиво. Проблема возникла только с исполнением главной роли. У Алексея Турбина в пьесе не так уж много сцен и слов, где актеру можно развернуться, поэтому брать приходится, если позволено будет так выразиться, силой и глубиной личности, актерской харизмой. Вероятно, Константину Хабенскому харизмы не хватило, и его герой оказался самым тусклым и неинтересным. Вместо бравого офицера, умницы и уважаемого всеми командира актер сыграл расхристанного и нервного буку. Поэтому его гибель в начале второго акта кажется театрально закономерной. Таким в молодой гвардии оптимистов не место.