Что наш театр? Игра!

Трижды лауреат «Золотой маски» Сергей Женовач выпустил спектакль «Игроки», еще раз доказав, что играть в его «Студии театрального искусства» умеют здорово.

Новая постановка «Студии» в отличие от предыдущей — этапного и программного спектакля «Захудалый род» — не поражает глубиной мысли и не удивляет неожиданностью трактовки. И все же это удивительные «Игроки». Есть один ингредиент, неизменно присутствующий в любом сценическом воплощении этой пьесы, — бросающаяся в глаза злободневность. Это примерно как с фразой «бывали хуже времена, но не было подлей», которую в нашей стране, когда ни скажи, все попадешь в точку. Вот и «Игроков», когда ни поставь, все будет к месту. За какую Россию ни возьмись — досоветскую, советскую, постсоветскую, путинскую — именно в ней надувательство достигло, как кажется, особых высот. Но Женовач как будто нарочно не насыщает спектакль никакими приметами нашего времени. Он ставит его о страсти к игре во всех смыслах этого многозначного в русском языке слова. Об игре, в которой решительно никого не жаль, но без которой жизнь была бы не в радость.

У Гоголя между карточным шулером Ихаревым и обведшими его вокруг пальца проходимцами дистанция огромная. Ихарев — одержимый человек, гений своего дела. Его обидчики — лишь опытные мастера своего дела, без вдохновения, но и без сбоев обирающие очередную жертву. Это противопоставление очень важно для романтической традиции, к которой примыкает пьеса, но в спектакле Женовача такого противопоставления тоже нет. Недаром все герои спектакля одеты в одинаковое партикулярное платье — костюмы-тройки, черные пальто, черные шляпы — и напоминают немного представителей итальянской каморры, собравшихся на чьи-то похороны. Интерьер провинциального гостиничного номера, где разворачивается действие пьесы, превращен художником Александром Боровским в строгий зал казино с ломберными столиками, на зеленом сукне которых торжественно застыли изящные подсвечники.

В этом лаконичном, лишенном сценографическом излишеств пространстве повзрослевшие мальчики с бывшего курса Женовача предаются игре со всей страстью. Андрей Шибаршин (Ихарев), Александр Обласов (Швохнев), Александр Вертков (Утешительный), мнимый чиновник Замухрышкин (Сергей Аброскин), кажется, подзаряжают друг друга на сцене. Что они ни делают — срывают обертку с карточной колоды, передергивают, едят балык, вспоминают прошлое — на них интересно смотреть. Они так точны в интонациях, так умеют не тянуть одеяло на себя, будучи при этом в центре внимания, что от сцены глаз не отвести. Спектакль этот ясно демонстрирует, что главное достоинство Женовача — опрятность сценического стиля. Словно дали тебе сочинение, написанное перьевой ручкой, и ты перво-наперво видишь, что оно без клякс и зачеркиваний. Потом начинаешь читать и понимаешь, что стиль изложения ясен и опять же чист — без стилистических огрехов, утомительных длиннот и захлебной скороговорки.

Когда на сцене появляется в роли нравоучительного Глова Сергей Качанов, артист из старшего призыва, учившийся когда-то у Фоменко вместе с Женовачем, вдруг вспоминаешь тот самый курс и начинаешь грустить. Дело в том, что Качанов, как казалось тогда (а мне лично кажется до сих пор), — настоящий гений. Артист с уникальной органикой, с легкой сумасшедшинкой во взгляде, которую часто встречаешь у сверходаренных лицедеев. Но удивительный талант этого артиста (как и талант многих его однокурсников) оказался, в сущности, не востребован временем. Добросовестность, опрятность, актерская честность (даже вкупе с гениальностью!) в 90-е были не в чести. В чести была неопрятная напористость. Целое поколение прекрасных театральных артистов фактически провалилось тогда в какую-то бездну. Вот сейчас некоторые всплывают. Сейчас вроде бы до всех дошло, что именно сильный и стильный актерский театр может стать спасительным в нашем оскудевшем мощной режиссерской мыслью и плодотворными авангардными поисками пространстве.

Как будто в подтверждение этой моей мысли буквально вслед за «Игроками» я посмотрела на сцене Театра наций спектакль «Снегири» по пьесе Нины Садур, поставленный с недавними выпускниками ГИТИСа (режиссеры Михаил Сополев и Михаил Чумаченко). И вот опять — прекрасная актерская команда, где нет ни одного скверного артиста, а есть один (Евгений Ткачук) фантастически одаренный. Конечно, режиссерского изящества Женовача создатели спектакля не достигают, но на сцену, как и в «Игроках», смотришь не отрываясь. Не слышишь ни одной фальшивой интонации. Не чувствуешь запах нафталина. Не видишь никаких признаков актерского самолюбования. И это само по себе вызывает не только уважение к участникам представления, но и эстетическую радость. Ее, оказывается, можно испытывать в театре вне концептуальных вывертов. От одного соприкосновения с нефальшивой и талантливой игрой.