Крапленые люди

Нет на свете штуки более азартной, чем совместная игра. И не столь существенно, какая игра имеется в виду, театральная или карточная. Режиссер Сергей Женовач и его ребята из Студии театрального искусства — люди чрезвычайно азартные и компанейские, что регулярно и доказывают своими спектаклями. Взяв гоголевскую пьесу и разделив ее на девятерых, студийцы Женовача с успехом продемонстрировали нам, что они не столько актеры, сколько театральные игроки.

В «Игроках» действительно девять персонажей, но ребята из Студии театрального искусства взяли к себе сотоварищем десятого — Гоголя Николая Васильевича. Бюст писателя помещен слева при входе на сцену, и первостатейный шулер по фамилии Ихарев (Андрей Шибаршин), едва вступив в трактир занюханного уездного городишки, любовно укроет Николая Васильевича своим длиннополым пальтишком, да еще и шляпу на лоб нахлобучит. Уважает он его, видать, очень и почитает за своего. Строгие черные костюмы-тройки, безлико-элегантные пальто и шляпы — вот единая униформа для всех девятерых игроков в спектакле Сергея Женовача. Все из одной колоды, все одновременно и шельмы, и джентльмены.

Каждый, кто хоть раз посещал казино, знает, насколько строги нравы в этих заведениях. Никаких кричащих тонов, красивостей в оформлении интерьеров. Ничто не должно отвлекать игрока от игры — вот первое правило подобных клубов. Сергей Женовач и художник Александр Боровский пошли по тому же пути. Женовачевские «Игроки» — это прежде всего жесткая форма, за которой скрывается взрывоопасное содержание. 

Девять ломберных столиков, отделанных зеленым сукном, образуют правильный квадрат. В начале спектакля за них спиной к зрителю сядут участники предстоящего надувательства и огласят пространство тихим заговорщицким посвистом. Это предвкушение Большой игры, которая вот-вот начнется.

Все, включая слуг, говорят здесь тихими предупредительно-вежливыми голосами и часто делают длинные, как будто ничего не значащие паузы. Хотят казаться бесстрастными, но их выдают горящие глаза и нервное постукивание то ногой, то костяшками пальцев. Густое напряжение вокруг карточного стола все растет, и порой ловишь себя на том, что неудержимо хочется заглянуть в карты игрокам. Тот, кто когда-нибудь присутствовал при азартной карточной игре, понимает, о напряжении какого рода здесь идет речь.

Чему действительно Женовач научил своих студийцев — так это умению быть заразительными. Из проходной реплики Ихарева «Балык, кажется, не того, а икра еще так и сяк», адресованной своим новым товарищам, он делает целую сцену, вызывающую обильное слюноотделение у зрителя. Швохнев (Александр Обласов), Кругель (Григорий Служитель) и Утешительный (Алексей Вертков) отдаются процессу поглощения красной семужки и белого вина с таким же артистическим упоением, с каким парой минут позже приступят к взаимному облапошиванию. 

«Жульничеством в 9 эпизодах и 25 картинах» назвал Сергей Женовач свой новый спектакль. Виртуозная работа художника по свету Дамира Исмагилова способствует тому, что мы буквально воочию видим, как спектакль дробится на эти эпизоды. Исмагилов заливает сцену ярким светом, рисующим отчетливые тени джентльменов на белой стене. Но как только игра переменится, как только Фортуна, или бишь Аделаида Ивановна, улыбнется кому-нибудь из господ шулеров, резко сменится и ракурс нашего зрения. 

В игре появляются все новые и новые крапленые фигуры. К молодым людям из Студии театрального искусства, к ровесникам с азартно горящими глазами Женовач добавит своего старого знакомого, хорошего актера Сергея Качанова, с которым они когда-то работали на Малой Бронной. Качанов сыграет почтенного Михаила Александровича Глова, шулерски слепленного из Ивана Климыча Крыницына. Мнимый взяточник Псой Стахич Замухрышкин (Сергей Аброскин), он же Флор Семенович Мурзафейкин, окажется милейшим и чрезвычайно компанейским собеседником.

В новом спектакле Сергея Женовача волшебным образом соединились и его фирменное лукавство, и видимое бесстрастие формы, за которой кипит настоящий игровой азарт. До чего же это все-таки важно в театре — быть азартным.