В Мастерской Фоменко поставили «Школу жен» Мольера

В Мастерской Фоменко нечасто работают приглашенные режиссеры, зато существует практика самостоятельных актерских заявок: любой артист может собрать единомышленников и представить работу на суд художественного руководства. Рано или поздно популярнейший московский театр ощутит необходимость в режиссерах другой школы, но речь сейчас о другом – «актерская режиссура» тоже способна давать плоды. Это подтверждает недавняя премьера «Школы жен» по Мольеру, поставленная артистом театра Михаилом Крыловым.

Хотя режиссер твердо намерен играть Мольера как драму, он не отказывается и от комедии. Его спектакль колеблется между театральной условностью и психологизмом, между «взаправду» и «понарошку». Актерам дозволяется заигрывать со зрителями и не скрывать собственной иронии по отношению к персонажам. Условную, игровую природу спектакля подчеркивает и то, как организовано пространство крошечной старой сцены (художник – Мария Митрофанова): исполнители работают на маленьком пятачке, окруженном с двух сторон зрительскими рядами.

Сам Михаил Крылов играет персонажа, над которым по давней театрально-драматургической традиции принято смеяться: влюбленного в воспитанницу старика (актер еще молод, но на сцену выходит без грима – в былые времена старость начиналась рано). Не то чтобы он оправдывает своего героя – да и как оправдать монстра, из ревности держащего девочку взаперти, чтобы вырастить «идеальную», послушную и верную супругу. Однако его Арнольф, бесспорно, не комический, а драматический персонаж, которому зритель может сочувствовать при всей его одиозности (притом по амплуа артист вообще-то комик). Маленький, худой, неказистый Арнольф – Крылов – мужчина с заниженной самооценкой, убежденный в своей непривлекательности; несчастная воспитанница стала жертвой его чудовищных комплексов. Подобная роль требует бесстрашия и самоиронии, тем более когда актер сам вызывается играть ее в собственной постановке.

Впрочем, Крылов – не только смелый и точный артист, но и концептуально мыслящий режиссер, что видно уже по тому, как решены другие роли в спектакле. Его партнерша Вера Строкова (Вера из «Шапито-шоу») в роли Агнесы на первых порах смущает искусственными, «поставленными» интонациями писклявой заводной игрушки, но скоро становится ясно, что только так и нужно начинать. В течение спектакля мы наблюдаем ее удивительное преображение – во втором акте девушка превосходит умом и отвагой всех без исключения мужчин. Щеголеватый Орас Дмитрия Захарова – редкий случай, когда персонажа сделали карикатурным идиотом не только смеху ради: здесь, наблюдая за любовником, можно многое понять о главной героине. Во-первых, Агнеса неразборчива. Она, как заколдованная Титания из «Сна в летнюю ночь», готова полюбить первое, что попадется ей на глаза, – просто из потребности любить. Во-вторых, своим превращением из девочки-куколки в умную молодую женщину она обязана не прекрасному принцу, а только себе. Такой Орас не в состоянии помочь ей повзрослеть – он и сам еще не вышел из пубертата – и может послужить разве что катализатором, ускоряющим ее метаморфозу.

В конце спектакля Строкова отчетливо дает понять, что ее героиня уже не ровня любовнику – когда внезапно появившийся отец объявляет ветреному сыну, что нашел ему невесту, Агнеса жестко, настойчиво требует от него решимости: «И вы допустите, Орас, со мной разлуку?» (а мысленно задает другой вопрос, обращенный уже к себе: «Того ли я выбрала?»). Растерянный, отупевший молодой человек только и может, что ответить в рифму: «Я, право, сам не свой, терпя такую муку». Естественно, у Мольера напряженная ситуация разрешается хеппи-эндом: суженая Ораса и есть Агнеса, оказавшаяся дочерью богатого эмигранта. Но героиня Строковой вряд ли поменяет одну тиранию на другую и допустит, чтобы ее судьбу снова решали мужчины: скорее всего, она пошлет их к черту, соберет вещи и уйдет куда глаза глядят. Именно так заканчивается главная феминистская пьеса мирового репертуара, «Кукольный дом» Ибсена: Строкова в «Школе жен» играет предтечу Норы, не случайно в первых сценах так велико ее сходство с механической куклой.