В Мастерской Петра Фоменко дают спектакль «Тёркин»

В Мастерской Петра Фоменко обратились к самой знаменитой поэме Александра Твардовского. Его героя — истинно народного и выпадавшего из всяческой казенщины Василия Тёркина — когда-то сразу приняли и оценили высоко не только сами фронтовики, не только самые обыкновенные читатели по всей стране, но и самые известные эстеты и такие разные поэты, как, скажем, Борис Пастернак и Иван Бунин. Спектакль о том же, о чем и поэма: о непростом пути солдата и силе духа, без которой было не дойти в Великую Отечественную до Победы. Режиссер Федор Малышев поставил непафосный спектакль «Тёркин», и не просто «к дате». Он не переиначил, не осовременил, не перемешал поэму с какими-то другими произведениями, как это сейчас модно. Его «Тёркин» смонтирован из 30 глав Твардовского — одних чуть больше, из других лишь по несколько строк.

Простого героического парня Тёркина поэт создавал как образ собирательный: «Парень в этом роде / в каждой роте есть всегда, / да и в каждом взводе». Вот и в течение одного спектакля главного героя по очереди играет больше десяти артистов — совершенно непохожих друг на друга ни внешне, ни по возрасту. У каждого выходит в соответствии с задачей и актерской силой все по-своему: и зрителю, конечно, одни сцены могут показаться более, а другие менее удачными. Лично мне, не скрою, симпатичнее других показался Тёркин, сыгранный актером Дмитрием Рудковым. Чем-то он напомнил мне Юрия Богатырева — помните такого замечательного народного артиста? У него герой хотя и балагур, слегка задумчив, будто обращен куда-то внутрь себя. Он ведь и у Твардовского не так уж прост, как может показаться с виду.

Необычны декорации художницы Евгении Шутиной. На сцене никакого реквизита — лишь наклонена огромная деревянная платформа. В ней могут открываться люки, из которых Тёркины выглядывают будто из окопов. Или вдруг она перемещается, то целиком, то по частям, налево и направо. Может даже превратиться в лодку в сцене «Переправы».

Открывается спектакль тремя рассказчицами — юными, как пушкинская Татьяна. Но все стремительно меняется — и вот они по ходу действия уже становятся то санитарками, медсестрами, а то солдатскими возлюбленными… Самой, пожалуй, запоминающейся стала сцена, где актриса София Лукиных играет Смерть — не страшную старуху с косой, а прекрасную девушку в белом. Вот она ласково, как мать, баюкает бойца своей колыбельной. Вот она манит его, как распутница. А вот накидывает, как петлю, ему на шею свою шаль — и Тёркин летит, так что гулкое эхо несется по залу.

Но Тёркина не проведешь. И никакая привлекательная Смерть его так запросто не соблазнит. Не так он прост. Но вот когда убили командира, за которым шли солдаты в бой, — такую горестную песнь исполнит Александра Кесельман, таким пронзительным окажется ее полуплач, что даже воздух в зале содрогнется. Хотя казалось бы: как может быть такое?

Фольклорных мотивов в спектакле много. Не боевые марши здесь поют, а нежное народное. Бойцы аккомпанируют на ложках. А еще звучит живая музыка — на сцене все время рядом с бойцами музыканты: виолончелист, трубач, а то аккордеон актера Дмитрия Захарова играет вальсы.

Единственный в спектакле фриц — карикатурный, будто нарисован Кукрыниксами. Его и укокошили ударом ложки по лбу. Казалось бы, как мог такой нелепый фрик заставить всех на сцене так страдать? Если враг смешон — как он принес всем столько горя? Но это все-таки метафора: нельзя бояться зла, пусть зло боится, ведь оно в конце концов перед силой правды и добра. В спектакле у героев нет ни оружия, ни звездочек на погонах, почти не слышно взрывов и стрельбы, и этого совсем не замечаешь: может, режиссер был прав, тут главное не в этой внешней «достоверности».

Дед, прошедший две войны, и Баба переселяются в яму из своей избы, чтобы переждать бомбежку, и, как молитву, повторяют строки: «пощади его, снаряд, / в конопле родимой». И их безумно жаль.

Европейцы в многолюдной сцене «На Берлин» расходятся измученной вереницей по домам, повторяя по-русски «спасибо» освободителям. Наши бойцы поднимают встретившуюся мать солдата — и она оказывается в точности той самой героиней знаменитого плаката «Родина-мать зовет!». За душу берет.

В финале Карэн Бадалов, игравший генерала, с авансцены смотрит зрителям в глаза и обращается от автора. Что он увидел в нас, сидящих в зале? А мы, мы его услышали?

Источник: «Российская газета»