Контрольный выстрел

Ведомости, 22 декабря 2004 года
Олег Зинцов

Мастерская П. Фоменко сыграла «Гедду Габлер» — историю про то, что в обывательской среде жить так тошно, что лучше застрелиться. Конечно, в пьесе Генрика Ибсена и в спектакле Миндаугаса Карбаускиса все сложнее, но вникать вслед за актерами в подробности проблем конца XIX в. сегодня как-то странно. Занятно, впрочем, посмотреть на людей, которые вдруг принимают эти проблемы так близко к сердцу.

Приходится, словом, вспоминать, что ибсеновскую красавицу Гедду мучит характерная для конца позапрошлого века тоска по идеалу и ограниченность буржуазной жизни, в которой нет места героям и высоким порывам. Ученый муж Гедцы Йорган Тесман — добродушная посредственность. Друг семьи асессор Бракк — слишком пошлый вариант для измены. С замиранием сердца Гедда ждет возвращения Эйлерта Левборга, в которого была влюблена, но и этот персонаж, написавший какой-то выдающийся научный труд, решительно ее разочаровывает. В пьесе, кроме того, есть два персонажа, воплощающие для Гедды всю пошлость женской натуры: хлопотливая тетка мужа фрекен Юлиане и преданная обожательница Левборга фру Tea Эльвстед.

А еще у генеральской дочери Гедды есть два превосходных пистолета и возможность сделать хотя бы один красивый жест. Им Миндаугас Карбаускис начинает и заканчивает спектакль, формально закольцовывая театральный сюжет и при этом изящно рифмуя ницшеанские порывы героини и ницшеанскую же идею о вечном возвращении. 

Начало и финал — лучшее в новой «Гедде Габлер»: полумрак, по-декадентски картинная поза Гедды с револьвером у виска, затемнение, выстрел, дымок, поднимающийся из-за спинки дивана. И через короткую паузу — спокойный проход Гедды по комнате: в спектаклях Карбаускиса граница между жизнью и смертью всегда исчезает легко и красиво.

Строго говоря, «Гедда Габлер» не совсем премьера. После трех лет работы в Театре п/р Табакова, после триумфального прошлого сезона (две постановки Карбаускиса — «Дядя Ваня» и «Когда я умирала» — номинированы сейчас на «Золотую маску») режиссер сделал спектакль, про который сам говорит, что хотел «отдать долги» — собрать снова вместе актеров, с которыми он ставил «Гедду Габлер» четыре года назад, во время учебы в ГИТИСе на курсе Фоменко.

Из того состава в нынешний спектакль пришли Никита Зверев из Театра п/р Табакова (асессор Бракк), француженка Анн-Доменик Крета (фру Tea Эльвстед) и актриса Мастерской Наталья Курдюбова — судя по роли Гедды, ей к лицу амплуа роковой красавицы.

Разумеется, чуть карикатурной. Ей, наверное, есть за что презирать и мужа (Алексей Колубков), который радостно натягивает шерстяные тапочки, похожие на детские пинетки, и носит под сюртуком корсет; и глупую фрекен Юлиане (Полина Медведева из МХТ), и Левборга (Максим Литовченко), напоминающего Кису Воробьянинова из первой экранизации «12 стульев». Но и сама Гедда с ее грудным голосом, длинным мундштуком и граммофоном скорее пародия, чем героиня, заглянувшая по ту сторону добра и зла.

Заманчиво, конечно, сравнить «Гедду Габлер» с только что показанной в Москве «Норой» Томаса Остермайера, которая эффектно демонстрирует, как из пьесы Ибсена можно сделать современную историю, чего в русском театре не хочет делать почти никто. Но можно вспомнить и о более мелких различиях. Например, о том, как «Гедда Габлер» выбивается из фирменного стиля Мастерской Фоменко.У этой труппы, несомненно, женское лицо — но таких лиц, как Гедда, здесь не бывало. Здесь любят классику и нимало не волнуются насчет моды и актуальности, но играют совсем в другие театральные игры, которые слишком часто сравнивали с кружевами, чтобы не заметить теперь, что новый спектакль скроен как добротный сюртук. Он впору актерам и зачем-то нужен режиссеру, но найти причину, по которой «Гедду Габлер» непременно надо смотреть, я не могу — с кружевами в этом смысле как-то проще.