Он пугает, а нам не страшно

В Театре под руководством Олега Табакова состоялась премьера спектакля по «Рассказу о семи повешенных» Леонида Андреева. Одноименная сценическая версия в час с небольшим принадлежит Миндаугасу Карбаускису. Выбор, что и говорить, неожиданный. Хотя театры на просторах нашей необъятной страны нет-нет да и обращаются к дивной, но такой сложной для сцены андреевской прозе.

Рассказ, как известно, написан в 1908 году, когда слово «терроризм» было знакомо России не понаслышке. И посвящен он Льву Толстому, который высказался об Андрееве так: он пугает, а мне не страшно. М. Карбаускис нарочно или случайно, по наитию и творческому вдохновению мысль эту не то что развивает, но возводит в абсолют, хотя пугать никого не собирается.

Ставить Андреева напролом, наверное, глупо, вот режиссер и повел свой небольшой творческий коллектив, состоящий из восьми актеров — Александра Воробьева, Дмитрия Куличкова, Александра Скотникова, Алексея Комашко, Алексея Усольцева, Яны Сексте, Дарьи Калмыковой и Павла Ильина, условно говоря, по пути учебного театра, когда постановочных возможностей немного, зато много фантазии и жажды игры. Повешенные вроде бы и не настоящие повешенные, они словно играют в заданную игру. Не изображают потенциальных висельников, а со стороны присматриваются к ним. Никакого натурализма, надрыва и правды чувств. Сплошная игровая структура, но совсем не та, что была у Кирилла Серебренникова, поставившего «Терроризм» на сцене тогда еще МХАТа. Тут ничего на грани, скорее нежно и прозрачно. Герои меняют театральные маски, превращаются из молоденьких барышень и юношей в их родителей, легко переходя на возрастные роли. Делают это забавно и по-юношески трогательно, кто-то просто талантливо. Ну не рыдать же в самом деле, навещая сценического сына, которому завтра предстоит смерть. Тем более что и первоисточник к тому совсем не располагает.

Декорация — поднятый дыбом планшет, на него спроецированы буквы, складывающиеся в строки, которые невозможно прочесть; висящие на заднем плане пальто и шинели на вешалке в ряд. На наших глазах они находят место на чьих-то плечах, а потом возвращаются на прежнее место. Сооружение, становящееся перегородками камеры и возможной виселицей, — все это лаконичное и весьма функциональное пространство, хорошо задействованное в игровой структуре благодаря художнику-постановщику Марии Митрофановой.

Тема терроризма ныне — особая и даже привлекательная. К. Шахназаров не так давно сделал фильм «Всадник по имени Смерть», впечатлившись не только нынешним днем, но и сочинениями террориста Б. Савинкова, — получились фантасмагорические пиры с канканом, терроризм в театральных масках. Представляя, что такое М. Карбаускис по его спектаклям и высказываниям, смею предположить, что его меньше всего сподвигла к выбору темы злоба дня. Карбаускис мыслит глобальнее. Предположу даже, что пляски смерти были ему куда интереснее реальной угрозы терроризма. Человек перед выбором, на пороге ли смерти или чего-то другого, очень важного, — тема, способная осветить не одну только сиюминутность дня. Хотя западают в сознание произнесенные со сцены андреевские фразы о том, что, наверное, бессмысленно пить кофе, надевать шубу, когда через несколько мгновений все это — и шуба, и тело, и кофе — будет уничтожено взрывом.