Как важно быть серьезным

Поиск новых форм теряет свое напряжение. Лучшие московские театральные премьеры сезона 2005-2006 — достойное развитие традиций русского психологического театра. Это вовсе не означает, что все вдруг вернулись к скрупулезной исторической достоверности, портретному гриму, освоению местных говоров и прочим приметам натурализма. Они никогда и не были сутью нашего театра, а лишь веяниями моды начала прошлого века. Сегодня на сцене возможна любая степень условности, смешение любых жанров, использование лазерных эффектов, кинопроекции, телетрансляции и прочих технических наворотов. Но если еще пару сезонов назад само использование новых технологий или преодоление привычных табу могли принести успех, если лучшей похвалой были слова «актуально», «круто», «продвинуто», то сейчас всеми этими штучками никого не удивишь. Важно не завесить сцену плазменными телевизионными панелями, а то, что и как ты на них показываешь. Можно хоть весь вечер со сцены матом крыть всех подряд, но это уже не вызывает ни восторгов, ни споров. Теперь публика готова терпеть любой сленг, лишь бы было понятно, о чем и зачем на нем говорят. Театр возвращается к сути. В своих лучших спектаклях, конечно. А их набралось не так уж и мало.

Игра в классики
В «горячую десятку» «ВД» вошли пять спектаклей по русской классической литературе («Рассказ о семи повешенных» — Леонид Андреев, «Русский дворянин-семинарист и гражданин цивилизованного мира» и «Нелепая поэмка» — Федор Достоевский, «Захудалый род» — Николай Лесков, «Господа Головлевы» — Михаил Салтыков-Щедрин), два — по мировым классикам («Мнимый больной» — Мольер, «ПоПо» — Эдгар По), и три — по произведениям, которые стали классикой совсем недавно («Пролетая над гнездом кукушки. Затмение» — Кен Кизи, «Счастливые дни» — Сэмуэль Беккет,"Трамвай «Желание» — Теннесси Уильямс). «Десятка» составленная по опросам театральных обозревателей ведущих изданий только дополняет картину Сервантесом («Донкий Хот») и Генриком Ибсеным («Гедда Габлер»).

Дело тут не в преклонении перед чужими авторитетами. Просто, когда хочешь средствами театра разобраться в себе и в своем времени, нужна литературная основа, дающая такую возможность. Глубоких и, к тому же, хорошо написанных вещей во все века было не много. А те, что были и стали классикой. Вот все ими и пользуются.

Достоинства вечных истин
Главным событием сезона по многим опросам и по мнению «ВД» стал камерный спектакль режиссера Миндаугаса Карбаускиса «Рассказ о семи повешенных» в театре п/р Олега Табакова. К тонкости, проработанности, спокойствию и несуетности режиссуры Карбаускиса Москва уже привыкла, как и к его пристальному вниманию к теме смерти. И все же новая работа удивила своим бесстрашием. Он не прикрыл своих молодых актеров яркой театральностью или привычной иронией. Он научил их без надрыва, без тени учительства, абсолютно открыто говорить о жизни, о ее смысле и цене, о любви и дружестве, о мужестве и о смерти. Они не боятся ни серьезности, ни сентиментальности порой. Они не боятся простоты. А у зрителей дыхание перехватывает.

Готовность публики задуматься о главном, о которой еще год назад даже мечтать было трудно, почувствовали и другие режиссеры. Один из самых требовательных к зрителям — Кама Гинкас — отважился на открытый диалог с Богом в спектакле «Нелепая поэмка» (МТЮЗ). В его агрессивной полемичной трактовке легенды о великом инквизиторе, рассказанной героем романа Достоевского Иваном Карамазовым, актер Игорь Ясулович (Инквизитор) дает двухчасовую отповедь человечеству, предавшему Христа и его заповеди, готовому выживать любой ценой. Инквизитор вместо Сына Божьего «распинает» на кресте хлебные буханки как новый символ веры.

Новый Гамлет-Михаил Трухин со сцены МХТ им. Чехова вновь задал вопрос «Быть или не быть?». Юрий Погребничко в театре «Около» целое расследование устроил, почему молодой полный сил человек — инженер Кириллов из романа Достоевского «Бесы», кончает жизнь «идейным» самоубийством, позволяя подлецам прикрыть свои пакости его смертью. А Вениамин Смехов в РАМТе ставит поэтический фарс Николая Эрдмана «Самоубийца», где как в зеркальном перевертыше молодой безработный Подсекальников отказывается стреляться, посчитав свою жизнь дороже любых идей. Вера Алентова в «Счастливых днях» абсурдиста Беккета доказывает, что даже скудные будни ее героини, увязшей по уши в трясине жизни, — дар Божий, который надо принимать с благодарностью.

Наконец, новорожденная Студия театрального искусства представила на суд зрителей четырехчасовую семейную хронику русского княжеского «Захудалого рода» в постановке своего руководителя Сергея Женовача, где прямо ставиться вопрос, за что человек в ответе: за душу свою или за мировой порядок?

Кто бы все это занудство пошел смотреть еще совсем недавно? А сегодня — все упомянутые спектакли собирают полные залы, да еще у входа «лишние билетики» стреляют.

Аншлаги не на «Аншлаге»
Если судить по отечественному телевидению, мы способны смеяться только над тупыми сальностями авторов пресловутого «Аншлага». А в театре в прошедшем сезоне громче всего смеялись совсем другому. Добродушно подтрунивали на «Мнимым больным» Мольера в Малом театре, где Василий Бочкарев сыграл стареющего мальчишку, который бесконечными лечениями и жалобами на здоровье старается привлечь к себе заботу своего большого дружного и жизнелюбивого семейства. Получали удовольствие от легкой игры в стиль американской музыкальной кино-комедии 40-х в спектакле театра им. Пушкина «Одолжите тенора», изящно поставленного Евгением Писаревым. «Болели» за каждого участника дуэта Евгения Гришковца и Александра Цекало, конкурирующих: кто лучше перескажет рассказы Эдгара По. Радовались юному задору нового поколения театра «Сатирикон», упивающемуся игрой слов, смыслов и чувств в ритме фламенко в поэтической комедии великого испанца Лопе де Вега «Дурочка», поставленной ученицей Камы Гинкаса Рузаной Мовсесян. Любовались фантазией создателей театра «Тень», упаковавших звезду Большого Николая Цескаридзе в маленькую коробку кукольного театрика в спектакле «Смерть Полифема».

На сцене все меньше бездумного смеха. Может быть, мы всерьез задумались о жизни?