Театр должен быть утоплен

Австрийский писатель и драматург Томас Бернхард на Западе считается одним из классиков, любимых молодым поколением. Голландский кинорежиссер Фрауке Фокема даже сняла фильм о девушке, которая оторвалась от реальности и проводит целые дни за чтением романов Бернхардта. Для русского же читателя он — малоизвестный автор. Спектакль Кристиана Лупы «Иммануил Кант» по роману писателя года три назад прошел без аншлагов, публикация сборника пьес Бернхардта тоже осталась незамеченной. Спектакль Миндаугаса Карбаускиса по пьесе «Лицедей» (1984), поставленный в «Табакерке» — первая попытка нашего театра подступиться к драматургии австрийского писателя.

Задача, скажем прямо, не из легких. Бернхардт любил выносить приговоры своим героям, описывал жизнь как нагромождение трагических событий и одновременно пародию на них. И ненавидел театр. Пытаясь объяснить его антипатию, одни исследователи полагают, что Бернхардт был возмущен игрой бездарных актеров, коверкавших его пьесы. Другие уличают мэтра в пристрастии к скандалам и эпатажу. По той или иной причине пьеса «Лицедей», где отразились антитеатральные настроения драматурга, напоминает карикатуру на служителей Мельпомены.

В городок Уцбах с населением 280 человек приезжает бродячая труппа, показать спектакль «Колесо истории». Пьесу сочинил немолодой актер государственных театров господин Брюскон, он же исполняет главную роль. Его партнеры — жена (бездарная актриса), дочь и сын (оба почти не умеют держаться на сцене). Графоманский текст «Колеса истории» переполнен историческими персонажами: в нем встречаются Наполеон, Мария Кюри и леди Черчилль. Труппа долго репетирует, готовясь к представлению в трактире. Но как только зрители собираются, вспыхивает пожар и трактир сгорает.

Она из любимых театральных тем Миндаугаса Карбаускиса — тема угасания и смерти. Молодой режиссер из Литвы, недавний выпускник курса Петра Фоменко, в этом году уже поставил «Долгий рождественский обед» в «Табакерке» и «Старосветских помещиков» на Новой сцене МХАТа имени Чехова. В первом спектакле вымерли один за другим все представители большой американской семьи. Во втором угасли Афанасий Иванович с Пульхерией Ивановной. Если бы «Лицедей» стал надгробным памятником театру, часть критиков восприняла бы это как логическое завершение триады.

Но получилось по-другому. Спектакль о бродячей труппе и ее премьере наполнен не тихой тоской умирания, а оптимизмом и любовью к театру. Чтобы реализовать свой замысел, Карбаускис сократил текст, изменил финал пьесы. И назначил на роль Брюскона Андрея Смолякова, одного из лучших актеров «Табакерки», превратив «Лицедея» в его бенефис.

Брюскон в исполнении Смолякова стал человеком талантливым и беззаветно влюбленным в театр. Ему не нужен театральный костюм и грим, он готов играть где угодно и что угодно, была бы только публика. Брюскон смотрит на то, как в помещении трактира подвешивают тяжелый занавес, с восторгом изголодавшегося человека, получившего кусок хлеба. Избитые истины («Театр — это пожизненное заключение» или «Театр — это вам не увеселительное заведение») для актера не пустые слова. Он произносит эти фразы так искренне, будто он сам их выстрадал и сочинил.

Лицедей видит, что у его партнеров нет таланта, и закрывает на это глаза. Если он поймет, что вокруг бездари, то перестанет выходить на сцену, чтобы не превратить в профанацию высокое служение искусству. Но для героя Смолякова отказ от театра равносилен самоубийству.

Его болезнью заражаются даже жители городка. Степенный трактирщик самозабвенно роется в ящике с театральным реквизитом, его супруга выходит на сцену в окровавленных перчатках (жители города готовят кровяную колбасу) и простирает руки, будто леди Макбет.

Театр в постановке Карбаускиса занимает такое важное место в сознании героев, что просто не может сгореть дотла. Поэтому задуманный драматургом пожар режиссер заменяет потопом. Вода схлынет, декорации обсохнут, и снова можно будет играть спектакль.