Классика взяли за жабры и вывезли на море

«Мастерская Петра Фоменко» по установившейся традиции открыла летний сезон в Севастополе. Эта гастрольная поездка была организована при поддержке банка ВТБ. В Драматическом театре Черноморского флота им. Б. А. Лавренева показали недавнюю премьеру, спектакль «Русский человек на rendez-vous» по повести Ивана Тургенева «Вешние воды». Постановка выполнена силами стажерской группы, а в роли руководителя процесса выступил режиссер Евгений Каменькович. Корреспондент vtbrussia.ru встретился с режиссером.

 — В спектакле «Русский человек на rendez-vous» вы указаны как руководитель постановки. Режиссер — Юрий Буторин. В чем тогда ваше участие?
 — Все возникло из предложения Петра Наумовича делать Тургенева. Название тоже предложил он. Дальше ребята очень долго делали все сами. На уровне отрывков это было замечательно. Казалось, все будет хорошо. Но в тот момент в стажерской группе было четыре человека. К ним присоединился Юра Буторин. И все равно участников не хватало. Тут по просьбе Петра Наумовича вмешался я. Начались всякие перестановки внутри коллектива, добавили новых стажеров из выпускного курса ГИТИСа, которым я имел честь руководить вместе с Дмитрием Крымовым. Последние три месяца мы репетировали вместе, было не важно, как кого называть. Потому что в этом театре любая работа (кроме тех, которыми руководит Петр Наумович Фоменко) — коллективное сочинение. Наша первая постановка — «Двенадцатая ночь». Там так и написали: «действующие лица и сочинители». Кто главный, кто неглавный — не важно. Это работа мастерской. Когда люди на подходе, на взлете, с ними очень легко работать. Это было очень приятное сотрудничество. Часто употребляю эпитет «хулиганское». К Тургеневу есть такое чинопочитание: он грустный, лиричный автор. А эти ребята взяли классика за жабры.

 — А есть вообще в театре это чинопочитание, робость перед классическим текстом?
 — Самое главное, что привил Фоменко всем своим ученикам и ученикам его учеников, — это внимательное прочтение классиков. Чтобы прежде, чем включишь свое гениальное творчество (а оно должно быть, любой творец — соавтор в театре), надо внимательно прочитать, что же там, у классика, в первоисточнике, написано. У меня в ГИТИСе сейчас семестр Гоголя, — меня поражает: люди с Гоголем не считаются! Для них свое авторство важнее того, что создал писатель. А Фоменко научил всех получать удовольствие от прочтения и от игры этих великих текстов. Это удовольствие, радость чтения совсем не отменяют сотворчества. В этом высокий штиль Фоменко.

 — Говорят, что новые актеры, стажерские группы отличаются от «отцов-основателей». Это так?
 — По-моему, они не отличаются в главном: это серьезные молодые люди. Ведь на театральной Москве есть две модели поведения учеников театральных ВУЗов: кто-то занимается сольной карьерой и, если повезет, попадает в сериалы, кино или авангардные постановки. Так ты не связан долгосрочными обязательствами, если повезет, про тебя будут много шуметь и ты выплывешь. А бывает другая модель поведения, которая, простите за высокопарный слог, заключается в служении театру. Понятно, что те, кто поступает на стажировку, хотят работать прежде всего с Фоменко, познать секреты мастерства. Ради этого они три года своей жизни жертвуют. Кстати, у Тадаши Сузуки, в Японии, в не самом плохом театре, тоже подписывают договор на три года. Люди на три года «растворяются», работают на общее дело.

 — Это не первые гастроли театра в Севастополе. Севастополь вам хорошо знаком?
 — Ездил сюда с «Мотыльком». Кроме того, я в Севастополе служил. Причем служил частично в этом театре. Поэтому поездка в Севастополь особенно волнительна, для меня это особые гастроли. Про Театр флота знаю все! А с главным режиссером мы знакомы с тех пор, когда я проходил службу в армии. 

 — В театре вы служили артистом?
 — Это называлось: «Артист…» Два месяца находился в настоящем батальоне морской пехоты, который занимался разминированием Севастополя. Потом уже служил в театре. Это важный жизненный опыт, потому что до армии я был таким «маменькиным сынком». За время прохождения своей, так называемой, службы, научился всем театральным профессиям: вбивать гвозди, ставить кассеты, ставить танцы, играть роли.

 — Можете сравнивать публику в городе, как она меняется?
 — Мне кажется, публика всегда одинаковая. Есть публика, которая хочет зрелищ, а есть та, которая хочет осмысления, чего-то сложного. Публикой в Мастерской я очень горжусь. Благодаря влиянию наших зрителей и другие зрители меняются, становятся более близкими артистам. Понятно, что спектакль не могут делать только актеры, он проходит в диалоге с публикой. Плохо только, когда диктует зал. Но мне кажется, любой московский или питерский театр в провинции всегда в привилегированном положении. Потому что на тебя смотрят как на какого-то оракула, носителя некоей истины.

 — Гастроли — это радость или сложность?
 — Любые гастроли — это радость. Тем более, в таком невероятно красивом городе, как Севастополь. Наши стажеры поехали в первый раз. Когда им рассказали, они принялись считать дни. Почему-то всех это очень радовало. И потом новизна, новые зрители. Простите за, может быть, грубое сравнение, но гастроли — это как новая любовь или новое, азартное приключение.