Джаз побеждает Малера

По сцене пробежал носорог. Затем другой. Потом целое стадо. Вскоре носорогом стал твой друг, твой начальник, твой высокообразованный соперник, твоя любимая, наконец. Ты - слабый и безвольный субъект, к тому же не дурак выпить — остался единственным человеком среди носорогов. Идеи пьес Ионеско часто укладываются в фантастическую формулу, но, чтобы развернуть их в сценическое действие, постановщику требуются богатая фантазия и техника психологического театра. И то и другое у Ивана Поповски нашлось.

Наша действительность снова вдохновляет на то, чтобы поставить «Носорогов» как антифашистскую пьесу, но антифашизм режиссера не интересовал. «Оносороживанием» может стать любой стандарт, любая, прости господи, национальная идея, овладевшая большинством. Для него не нужна особо неблагополучная социальная почва — вполне подойдет и какой-нибудь южно-европейский знойный городок с белесыми двухэтажными домами, музыкальными автоматами в маленьких кафе и столиками на площади (сценограф Константин Лебедев и художник по свету Владислав Фролов создали именно такой — очень похожий на родину македонца Поповски).

Сидевший в зале Марк Захаров наверняка оценил, как работает выведенный им когда-то «закон второго акта» (он должен жанрово существенно отличаться от первого). Весь первый акт нас ненавязчиво и остроумно развлекают, настраивая на несерьезный, почти приподнятый лад. Французский шансон, танцевальный пролог, позволяющий быстро познакомиться с обитателями городка, которые дружно сошли с ума от одной хорошенькой домохозяйки (Галина Тюнина), помешанной на своей кошечке (артистка куклачевского театра). Комичные похороны раздавленной носорогом кошки — все женщины в округе, нацепив траурные крепы, разом включаются в бабий вой, не забывая при этом хлопотать по хозяйству.

Беседа двух Логиков («Сократ смертен, и кошка смертна, следовательно, Сократ — кошка» — «А моего кота как раз звали Сократ») — вставной номер эксцентрика Карена Бадалова.

«Немая сцена» конторских служащих, застывших в самых немыслимых позах трудового энтузиазма, когда шеф застукал их за перебранкой. Необъятная и любвеобильная мадам Беф в толстенных чулках, без юбки догоняющая мужа-носорога, чтобы разделить с ним судьбу (снова Галина Тюнина, которая с явным удовольствием отстраняется на время этого спектакля от привычных рафинированных героинь). Венцом этого почти карнавального действия становится бутафорский носорог в натуральную величину.

Действие второго акта происходит в каморке Беранже, буквально загнанного в угол. Роль лирического героя Ионеско играет Кирилл Пирогов. Ему же придуман музыкальный контрапункт — шальной джазовый мотивчик, который все время напевает Беранже, чтобы перечеркнуть — хотя бы в своем мозгу — торжественную поступь 1-й симфонии Малера (лейтмотив «Носорога»). Беранже поет, когда его лучший друг и противник Жан (Олег Нирян) становится носорогом: тот застывает на мгновение — все-таки нелегко отказываться от своей человеческой сути.

Второй акт — психологический рентген различных вариантов предательства самого себя. У людей, обремененных культурой и перепутавших беспринципность с толерантностью, процесс превращения в носорога происходит дольше и мучительнее. Алексею Колубкову пришлось изрядно потрудиться, изображая психическую ломку интеллектуала Дюдара, подбирающего правильные слова для самооправдания. Наталья Вдовина (Дези), как никто умеющая менять небесную чистоту на стальную неколебимость, сыграла просто и страшно почти мгновенный интуитивный женский выбор сильнейшего. Выбор самки.

Морально разбитый Беранже пускается было по их следу: так-так, надо договориться с носорогами, понять их. Но вдруг с «гибельным восторгом» осознает — ему не удастся мутировать и выжить. Он обречен, и значит — свободен. Уходя в темноту, Пирогов-Беранже вновь горланит свой джаз, и так заразительно, что начинаешь верить: путь этого одинокого забулдыги — и есть человеческий удел.