«В театре единоначалие лучше демократии»

10 апреля «Мастерская П. Фоменко» представит премьеру «Театрального романа» в постановке Петра Фоменко и Кирилла Пирогова — одну из самых интригующих постановок нынешнего сезона. Накануне спектакля корреспондент «Известий» встретилась с ведущей актрисой «Мастерской» Мадлен Джабраиловой.

 — Герой романа Булгакова — Московский художественный театр. А ваш театр мог бы дать повод для книги?

 — Думаю, любой театр мог бы стать поводом для литературного произведения. И наш не исключение. Но зрителю, как правило, незаметны внутренние разногласия. Он видит уже результат — верхушку айсберга. Когда рождается спектакль, личные амбиции подчиняются общей цели — чтобы поднять бревно, нужна не одна пара рук. Булгаков не понаслышке знал, что происходит за кулисами. И гениально это описал. Только в театре все растянуто во времени, а у него сжато, спрессовано.

 — В книге много совпадений с театральной повседневностью?

 — Абсолютно все про театр. И атмосфера, и поведение людей и то, как репетируется спектакль. Человек, не знакомый с театральным процессом, может многого не понять в романе, просто прочитает как некий анекдот. Или, как главный герой романа Максудов, окажется в растерянности.

 — Максудов — чужой в театральном мире?

 — Скорее, новичок. Ему, как Алисе, оказавшейся в Зазеркалье, на новой «клеточке шахматной доски», объясняют устройство этого мира, некоторые правила поведения. И «этот мир» ему нравится. Да, он полон загадок, как говорит сам Максудов, но он вызывает интерес. И к нему самому, как к автору, интерес колоссальный. В «Мастерской П. Фоменко» были случаи, когда авторы читали нам свои пьесы, но дальше читки дело не двигалось. А тут Максудов приглашается после читки к главному режиссеру, позднее пьесу будут репетировать на Основной сцене. Другое дело, что возникают по ходу дела недоразумения и препятствия — но это та самая «театральная кухня». Для автора, возможно, процесс мучительный, но для театра — естественный. Булгаков в этом смысле хитрый писатель, коробочка в коробочке, секрет в секрете. Он описывал себя по отношению к театру, и себя же высмеивал. Мне кажется, «Театральный роман» — не о трагедии отверженного человека и театра, который его растаптывает, а о чем-то посложнее.

 — Максудова постоянно унижают. Достаточно вспомнить хотя бы сцену подписания договора.

 — А когда мы в кино подписываем контракты? Очень похожая ситуация, торги те же самые. Особенно с начинающими артистами. «Какой вы замечательный актер! Но у нас так мало денег».

 — Почему театральное пространство непосвященным всегда кажется загадочным?

 — Может быть, дело в особой атмосфере. Магия театра завораживает — люди занимаются каким-то увлекательным делом и иногда непонятно «из какого сора» сплетается результат.

 — Вы еще в детстве попали за кулисы Театра на Таганке, где в то время играл ваш отец Расми Джабраилов. Помните свои впечатления?

 — Я понимала, что мир театра отличается от обычной жизни, но не удивлялась. Разве ребенка удивляет игра? В детстве настолько естественно одно перетекает в другое, что возможно оживить любой предмет. Я пошла по стопам папы, а не стала журналисткой, как мама. Играющие в увлекательно-непонятную игру люди или печатная машинка и кипа листков. Что интереснее ребенку? Естественно, театр. Так я его и запомнила — в атмосфере общего дела, в котором участвует много людей, абсолютно разных. Сейчас они сидят и пьют чай, и вдруг куда-то побежали, и почему-то на сцене они уже совершенно другие. 

 — В «Театральном романе» вы играете Августу Менажраки. Булгаков изобразил в ней секретаря Станиславского Рипсиме Таманцову. А современные прототипы у вашей роли есть?

 — Так как роль немногословная, я сделала акцент на внешности. Когда думала о своей героине, вспоминала об английской актрисе Хелене Бонэм Картер с ее непослушной гривой волос, как будто из головы торчат какие-то пружинки. Менажраки — греческая фамилия. Надо было придумать запоминающийся образ.

 — Она властная женщина, командирша?

 — Такой мы ее видим в момент, описанный Булгаковым, и не знаем, какая она в других ситуациях. Думаю, она — человек серьезный. Станиславский (в романе — Иван Васильевич) слушает всего трех человек, в том числе и ее. На таких людях и стоит театр. Она дышит театром, живет им - абсолютно театральный человек.

 — Булгаков рассказывает о театральном двоевластии, но в каждом лагере «Независимого» (то есть Художественного) театра выстроена четкая иерархическая система со своим монархом во главе. Монархия в театре необходима?

 — В театре единоначалие лучше демократии. Это один из тех организмов, где необходимо подчинение. Собственно, художественный руководитель и задает тон работы в театре. Почти все события связаны с его образом мыслей и вкусами.

 — Кто придумал поставить «Театральный роман» в «Мастерской П. Фоменко»?

 — У нас в театре бывают показы самостоятельных работ. Некоторые стали поводом для спектаклей. Иногда сам Петр Наумович предлагает посмотреть тот или иной материал. Кирилл Пирогов заинтересовался «Театральным романом» из его списка, показал небольшой отрывок. Петр Наумович попросил продолжить. Работа стала разрастаться. В какой то момент к работе подключился и сам Фоменко.

 — У произведений Булгакова — странная слава. Говорят, в них не стоит глубоко погружаться.

 — Да, непростой автор. Энергетический заряд романа провоцирует круговерть в жизни. Часто описанное в «Театральном романе» с буквальной точностью происходило в жизни. Да и в том, что мы так долго, полтора года, делали этот спектакль, есть тоже что-то от булгаковской фантасмагории.