Амазонки неавангарда

Всегда считалось (и считается до сих пор), что театральная Москва с рубежа 80 — 90-х существует между полюсами двух режиссерских, педагогических воль: Анатолия Васильева и Петра Фоменко. И что стремящийся к аскезе эзотеризм первого и простодушная открытость второго не придут к общему знаменателю. С появлением «Войны и мира» возникло ощущение, что разница эта совсем не так велика. Что после окончательного ухода Васильева в лабиринт лабораторных, скрытых от глаз посторонних, исследований, Фоменко, выпускающий по три премьеры в год, продолжает демонстрировать публике одно из главных достижений Школы драматического искусства: то, чего может достичь одаренный актер, если он готов и ему позволяют работать над ролью без суеты. Необязательно знать длительную историю появления на сцене «Войны и мира», чтобы понять: виртуозность Тюниной, Кутеповой, Джабраиловой — результат не внезапно налетевшего вдохновения, но очень необычного в современном театре процесса, когда режиссер целиком подчиняет себя актеру, а актер — поставленной режиссером задаче.
За то, как существуют в этой постановке актрисы, спектаклю можно простить все: и длинноты, и банально сыгранные «мужские» сцены, и каэспэшную глубокомысленность песенки про Мальбрука, пафосно прозвучавшей в финале.
«Война и мир» — бенефис фоменковских актрис, про которых давно известно, что они — среди лучших в Москве, хотя широкой нетеатральной публике почти не известны. У Галины Тюниной в ее 33 всего две крупные роли в кино (у одного режиссера — Алексея Учителя), у Ксении Кутеповой, Мадлен Джабраиловой и младшей из всех Полины Агуреевой — ни одной. Уникальная сосредоточенность на театре — именно то, что всегда отличало лучших васильевских исполнителей, Наталью Коляканову в первую очередь. Странно, но кинематограф за редчайшим исключением будто боится этих актрис — не знает, что делать с их школой, которой действительно равных нет.
Режиссер Алексей Учитель однажды признался, что хотел предложить Галине Тюниной сыграть в «Дневнике его жены» все главные женские роли — понимая, что другой такой исполнительницы ему все равно не найти. То, что природе кинематографа не показано, в театре удается вполне: Тюнина сыграла в «Войне и мире» три роли — кажется, подобранные по принципу максимальной удаленности друг от друга. Сыграла, безжалостно экспериментируя со своей внешностью, возрастом, темпераментом — со всем тем, из чего складывается понятие «культовая актриса».
На фоменковскую «Войну и мир», несмотря на ее четыре с лишним часа, будут ходить по многу раз — как ходят балетоманы и меломаны на оперу и балет: смотреть, как сегодня исполняется партия, как на глазах оттачивается виртуозность...
«Это все хорошо, но я не понимаю, к чему, ведь движения театральной мысли здесь нет», — заметил после премьеры один театральный критик. И он абсолютно прав — как ни печально это признать поклонникам фоменковской студии. Но правда и то, что высота актерской игры — единственное, неизменно остающееся в остатке: после всех бурь, свершений и разрушений движения режиссерской мысли к очередным ею намеченным рубежам.