Форум

О Чехове, интервью Тюниной и нетрадиционных подходах

Некоторое время назад нам дали почитать фрагмент интервью Тюниной (см. на предыдущей стр. "Чеховские героини" (сообщение Ксаник). Должна признаться, такая оценка Аркадиной, да и Чехова вообще вызвала у меня некоторое изумление. Хоть убейте, не могу понять, где, в каких словах или поступках, Аркадина √ "красивая личность". Замечательная актриса √ очень может быть, хотя здесь мы только можем строить гипотезы. Скорее всего, это так, поскольку, видимо, это не последнее, что привлекает в ней Тригорина √ человека со вкусом. Но в остальном она именно что мелка и некрасива в своих поступках. "Аркадина все время выясняет какие-то отношения, ссорится из-за Тригорина, как-то все это некрасиво, мелко..." √ но ведь это Чехов такую написал, а потом уж актрисы сыграли. Да и унижаться может, наверное, любой человек √ для каждого найдутся свои крысы, которые могут довести до чего угодно, и предательства, и унижения. Да и к тому же Аркадина скорее разыгрывает унижение в известной сцене, чем действительно испытывает его, она √ женщина-хищник, не очень склонная ни к рефлексии, ни к каким-то нравственным поискам. И вообще, неужели читая Чехова не возникает ощущения, что он женоненавистник? Кажется, ни один русский писатель (ну, из классиков) не назвал свою героиню (хоть и короткого рассказа) в авторском (sic!) тексте "развратной гадиной". А уж устами своих героев, так хоть святых выноси√ каких только пакостей не наплел: "лживы, мелочны, суетны, несправедливы, жестоки" или "ничего больше, если не считать истерик, визга, попреков, угроз и лжи, наглой, изменнической лжи" , и все эти попрыгуньи, анны на шеях, супруги, ариадны, натальи федоровны написаны гораздо ярче, телеснее, мощнее, чем редкие мисюси, которые больше похожи на бесплотный дух, на видение, на несбыточную мечту √ эскиз, контур. Однако же все это гораздо откровеннее в прозе, чем в драматургии: учел, видимо, что на сцене актерам, вернее, актрисам, захочется чего-то другого. И как ни старался Петр Наумович развернуть свою Наташу в Сестрах (одну из немногих откровенно гнусных баб в пьесах, которых полным-полно в прозе) в какую-то другую сторону, но все равно она осталась такой, какой ее воспринимала Маша, √ омерзительной. Конечно, актерам хочется этих поворотов на 180 градусов, хочется уйти от привычной трактовки, но тут-то и встает главный вопрос: как относиться к попыткам театра или кино до неузнаваемости изменить характер известных героев, или же вообще вывернуть наизнанку авторскую идею? Чехов на это провоцирует, конечно, гораздо больше, чем Островский или Толстой, но это не так уж важно. Оценили бы зрители, например, княжну Марью в виде ханжи-лицемерки (а это можно сделать очень убедительно и талантливо) , или Ларису Огудалову как что-то вроде несостоявшейся Гедды Габлер? Насколько оправданы такие творческие задачи, или победителей судить не будут?