Фига без кармана
В Театре-студии Табакова выпустили римейк одного из самых примечательных спектаклей перестройки «Затоваренную бочкотару» Василия Аксенова. 18 лет назад Евгений Каменькович поставил ее с совсем молодыми тогда Сергеем Безруковым, Евдокией Германовой, Андреем Смоляковым, Владимиром Машковым. Теперь он выпустил ее с новым молодняком «Табакерки», снабдив программку словариком, в котором толкуются подзабытые слова советского новояза затаривание, ВТЭК, адъюнкт
В 1968 году уже весьма известный Василий Аксенов написал повесть. Непростую кудрявую. С явным модернистским привкусом. В ней то Зощенко чудился, то Платонов, то Булгаков. До этого Аксенов писал повести хорошие и незамысловатые, но соцреализм с человеческим лицом ему быстро наскучил. Уже снискавший известность стиляга почувствовал себя стилистом (и, кстати, правильно почувствовал: стилист он действительно отличный). В его «Бочкотаре» оттепельный романтизм сменился ироничным модернизмом, сны смешались с явью, а ритмизованная проза, казалось, вот-вот превратится в поэзию.
Любовно и витиевато выписанные Аксеновым представители разных социальных слоев, точнее говоря, разные социальные типы (шофер, ученый, пенсионер, учительница, лаборантка, моряк) оказываются попутчиками. Грузовике бочкотарой везет их в город Коряжск к экспрессу Север Юг, на котором каждый намерен достичь далеких и счастливых берегов. Всю дорогу герои бегут от действительности к мечте. Но на экспресс они, конечно, не сядут. И мечты их, конечно, так и останутся мечтами. А Хороший человек, главный фантом оттепельной литературы, являющийся каждому из героев «Бочкотары» в прихотливых снах, так и останется фантомом.
Читатель плутает в жанрах и стилях аксеновской повести примерно так же, как плутают его герои по дороге в Коряжск. Тут лирика соседствует с пародией, пастораль сменяется социальной сатирой, а приключенческая повесть оборачивается фантасмагорией. Но главное тут спародированы все клише оттепельной литературы, столпом которой и был сам Аксенов, энтузиазм, оптимизм, братство ученого и колхозницы Это ларчик со вторым дном. Это повесть с фигой в кармане. Без нее все стилистические изыски «Бочкотары» фигня. Занимательная литературная игра не более.
Спектакль «Табакерки» поставлен на голубом глазу. Никакой фиги в кармане тут, разумеется, нет. Сатирический и иронический пласт аксеновской прозы отсутствует напрочь. Сложно сказать, был ли он в прежней версии театра. Похоже, тоже не был. Тогда в разгар перестройки пародийный социальный оптимизм «Бочкотары» наверняка рифмовался с неизжитым еще перестроечным оптимизмом. Но теперь о таких понятиях, как социальный оптимизм или пессимизм, и вовсе говорить глупо.
Евгению Каменьковичу, навострившемуся последнее время переводить на сценический язык вязкую и путаную прозу (одна из последних безусловных его удач «Самое важное» по роману Михаила Шишкина «Венерин волос»), было интересно поставить спектакль о том странном времечке, в котором жили забавные люди, говорившие забавные слова и певшие забавные песенки (некоторые еще до сих пор на слуху). Но выяснять отношения с минувшей эпохой он явно был не намерен. Его спектакль не пронизан ни разоблачительным пафосом, ни горечью, ни ностальгией. Его интерес к концу 60-х это интерес театрального этнолога, антрополога Ведь этнолог и антрополог, как правило, не испытывают к предмету исследования никаких специальных чувств. Силы притяжения-отталкивания тут не работают.
Примерно в такой же манере Каменькович поставил не так давно спектакль «Мариенбад» о курортно-любовных приключениях жителей варшавской улочки Налевки. В забавных героях Шолом-Алейхема, упоительно сыгранных студентами курса Сергея Женовача, был важен национальный колорит. В героях повести Аксенова колорит времени. Ее полуфантастический сюжет это повод подурачиться. Превратить забавные литературные игры в забавные театральные. Поиграть в «капусту». Тут этюдным методом столько наворотить можно. Чего стоит, например, главный специалист по мифической Халигалии (тонкая работа Евгения Миллера) или старуха-лаборантка, воплощенная очаровательной Линой Миримской с таким гротеском, что аж за ушами трещит. Молодые артисты «Табакерки» играют с энтузиазмом и оптимизмом. Не социальным театральным. И видно, что получают удовольствие от игры. И видно, что никакой связи прошлого с настоящим не чувствуют. Что им это прошлое! Оно прожито и изжито. Оно лишь повод для игры. Несколько, впрочем, затянутой, но такой милой. Было и сплыло. И то, что сейчас, тоже сплывет. Только и останется, что забавные слова да фига без кармана.
В 1968 году уже весьма известный Василий Аксенов написал повесть. Непростую кудрявую. С явным модернистским привкусом. В ней то Зощенко чудился, то Платонов, то Булгаков. До этого Аксенов писал повести хорошие и незамысловатые, но соцреализм с человеческим лицом ему быстро наскучил. Уже снискавший известность стиляга почувствовал себя стилистом (и, кстати, правильно почувствовал: стилист он действительно отличный). В его «Бочкотаре» оттепельный романтизм сменился ироничным модернизмом, сны смешались с явью, а ритмизованная проза, казалось, вот-вот превратится в поэзию.
Любовно и витиевато выписанные Аксеновым представители разных социальных слоев, точнее говоря, разные социальные типы (шофер, ученый, пенсионер, учительница, лаборантка, моряк) оказываются попутчиками. Грузовике бочкотарой везет их в город Коряжск к экспрессу Север Юг, на котором каждый намерен достичь далеких и счастливых берегов. Всю дорогу герои бегут от действительности к мечте. Но на экспресс они, конечно, не сядут. И мечты их, конечно, так и останутся мечтами. А Хороший человек, главный фантом оттепельной литературы, являющийся каждому из героев «Бочкотары» в прихотливых снах, так и останется фантомом.
Читатель плутает в жанрах и стилях аксеновской повести примерно так же, как плутают его герои по дороге в Коряжск. Тут лирика соседствует с пародией, пастораль сменяется социальной сатирой, а приключенческая повесть оборачивается фантасмагорией. Но главное тут спародированы все клише оттепельной литературы, столпом которой и был сам Аксенов, энтузиазм, оптимизм, братство ученого и колхозницы Это ларчик со вторым дном. Это повесть с фигой в кармане. Без нее все стилистические изыски «Бочкотары» фигня. Занимательная литературная игра не более.
Спектакль «Табакерки» поставлен на голубом глазу. Никакой фиги в кармане тут, разумеется, нет. Сатирический и иронический пласт аксеновской прозы отсутствует напрочь. Сложно сказать, был ли он в прежней версии театра. Похоже, тоже не был. Тогда в разгар перестройки пародийный социальный оптимизм «Бочкотары» наверняка рифмовался с неизжитым еще перестроечным оптимизмом. Но теперь о таких понятиях, как социальный оптимизм или пессимизм, и вовсе говорить глупо.
Евгению Каменьковичу, навострившемуся последнее время переводить на сценический язык вязкую и путаную прозу (одна из последних безусловных его удач «Самое важное» по роману Михаила Шишкина «Венерин волос»), было интересно поставить спектакль о том странном времечке, в котором жили забавные люди, говорившие забавные слова и певшие забавные песенки (некоторые еще до сих пор на слуху). Но выяснять отношения с минувшей эпохой он явно был не намерен. Его спектакль не пронизан ни разоблачительным пафосом, ни горечью, ни ностальгией. Его интерес к концу 60-х это интерес театрального этнолога, антрополога Ведь этнолог и антрополог, как правило, не испытывают к предмету исследования никаких специальных чувств. Силы притяжения-отталкивания тут не работают.
Примерно в такой же манере Каменькович поставил не так давно спектакль «Мариенбад» о курортно-любовных приключениях жителей варшавской улочки Налевки. В забавных героях Шолом-Алейхема, упоительно сыгранных студентами курса Сергея Женовача, был важен национальный колорит. В героях повести Аксенова колорит времени. Ее полуфантастический сюжет это повод подурачиться. Превратить забавные литературные игры в забавные театральные. Поиграть в «капусту». Тут этюдным методом столько наворотить можно. Чего стоит, например, главный специалист по мифической Халигалии (тонкая работа Евгения Миллера) или старуха-лаборантка, воплощенная очаровательной Линой Миримской с таким гротеском, что аж за ушами трещит. Молодые артисты «Табакерки» играют с энтузиазмом и оптимизмом. Не социальным театральным. И видно, что получают удовольствие от игры. И видно, что никакой связи прошлого с настоящим не чувствуют. Что им это прошлое! Оно прожито и изжито. Оно лишь повод для игры. Несколько, впрочем, затянутой, но такой милой. Было и сплыло. И то, что сейчас, тоже сплывет. Только и останется, что забавные слова да фига без кармана.
Марина Давыдова, «Известия», 11.09.2007