Классика взяли за жабры и вывезли на море
«Мастерская Петра Фоменко» по установившейся традиции открыла летний сезон в Севастополе. Эта гастрольная поездка была организована при поддержке банка ВТБ. В Драматическом театре Черноморского флота им. Б. А. Лавренева показали недавнюю премьеру, спектакль «Русский человек на rendez-vous» по повести Ивана Тургенева «Вешние воды». Постановка выполнена силами стажерской группы, а в роли руководителя процесса выступил режиссер Евгений Каменькович. Корреспондент vtbrussia.ru встретился с режиссером.
В спектакле «Русский человек на rendez-vous» вы указаны как руководитель постановки. Режиссер Юрий Буторин. В чем тогда ваше участие?
Все возникло из предложения Петра Наумовича делать Тургенева. Название тоже предложил он. Дальше ребята очень долго делали все сами. На уровне отрывков это было замечательно. Казалось, все будет хорошо. Но в тот момент в стажерской группе было четыре человека. К ним присоединился Юра Буторин. И все равно участников не хватало. Тут по просьбе Петра Наумовича вмешался я. Начались всякие перестановки внутри коллектива, добавили новых стажеров из выпускного курса ГИТИСа, которым я имел честь руководить вместе с Дмитрием Крымовым. Последние три месяца мы репетировали вместе, было не важно, как кого называть. Потому что в этом театре любая работа (кроме тех, которыми руководит Петр Наумович Фоменко) коллективное сочинение. Наша первая постановка «Двенадцатая ночь». Там так и написали: «действующие лица и сочинители». Кто главный, кто неглавный не важно. Это работа мастерской. Когда люди на подходе, на взлете, с ними очень легко работать. Это было очень приятное сотрудничество. Часто употребляю эпитет «хулиганское». К Тургеневу есть такое чинопочитание: он грустный, лиричный автор. А эти ребята взяли классика за жабры.
А есть вообще в театре это чинопочитание, робость перед классическим текстом?
Самое главное, что привил Фоменко всем своим ученикам и ученикам его учеников, это внимательное прочтение классиков. Чтобы прежде, чем включишь свое гениальное творчество (а оно должно быть, любой творец соавтор в театре), надо внимательно прочитать, что же там, у классика, в первоисточнике, написано. У меня в ГИТИСе сейчас семестр Гоголя, меня поражает: люди с Гоголем не считаются! Для них свое авторство важнее того, что создал писатель. А Фоменко научил всех получать удовольствие от прочтения и от игры этих великих текстов. Это удовольствие, радость чтения совсем не отменяют сотворчества. В этом высокий штиль Фоменко.
Говорят, что новые актеры, стажерские группы отличаются от «отцов-основателей». Это так?
По-моему, они не отличаются в главном: это серьезные молодые люди. Ведь на театральной Москве есть две модели поведения учеников театральных ВУЗов: кто-то занимается сольной карьерой и, если повезет, попадает в сериалы, кино или авангардные постановки. Так ты не связан долгосрочными обязательствами, если повезет, про тебя будут много шуметь и ты выплывешь. А бывает другая модель поведения, которая, простите за высокопарный слог, заключается в служении театру. Понятно, что те, кто поступает на стажировку, хотят работать прежде всего с Фоменко, познать секреты мастерства. Ради этого они три года своей жизни жертвуют. Кстати, у Тадаши Сузуки, в Японии, в не самом плохом театре, тоже подписывают договор на три года. Люди на три года «растворяются», работают на общее дело.
Это не первые гастроли театра в Севастополе. Севастополь вам хорошо знаком?
Ездил сюда с «Мотыльком». Кроме того, я в Севастополе служил. Причем служил частично в этом театре. Поэтому поездка в Севастополь особенно волнительна, для меня это особые гастроли. Про Театр флота знаю все! А с главным режиссером мы знакомы с тех пор, когда я проходил службу в армии.
В театре вы служили артистом?
Это называлось: «Артист…» Два месяца находился в настоящем батальоне морской пехоты, который занимался разминированием Севастополя. Потом уже служил в театре. Это важный жизненный опыт, потому что до армии я был таким «маменькиным сынком». За время прохождения своей, так называемой, службы, научился всем театральным профессиям: вбивать гвозди, ставить кассеты, ставить танцы, играть роли.
Можете сравнивать публику в городе, как она меняется?
Мне кажется, публика всегда одинаковая. Есть публика, которая хочет зрелищ, а есть та, которая хочет осмысления, чего-то сложного. Публикой в Мастерской я очень горжусь. Благодаря влиянию наших зрителей и другие зрители меняются, становятся более близкими артистам. Понятно, что спектакль не могут делать только актеры, он проходит в диалоге с публикой. Плохо только, когда диктует зал. Но мне кажется, любой московский или питерский театр в провинции всегда в привилегированном положении. Потому что на тебя смотрят как на какого-то оракула, носителя некоей истины.
Гастроли это радость или сложность?
Любые гастроли это радость. Тем более, в таком невероятно красивом городе, как Севастополь. Наши стажеры поехали в первый раз. Когда им рассказали, они принялись считать дни. Почему-то всех это очень радовало. И потом новизна, новые зрители. Простите за, может быть, грубое сравнение, но гастроли это как новая любовь или новое, азартное приключение.
В спектакле «Русский человек на rendez-vous» вы указаны как руководитель постановки. Режиссер Юрий Буторин. В чем тогда ваше участие?
Все возникло из предложения Петра Наумовича делать Тургенева. Название тоже предложил он. Дальше ребята очень долго делали все сами. На уровне отрывков это было замечательно. Казалось, все будет хорошо. Но в тот момент в стажерской группе было четыре человека. К ним присоединился Юра Буторин. И все равно участников не хватало. Тут по просьбе Петра Наумовича вмешался я. Начались всякие перестановки внутри коллектива, добавили новых стажеров из выпускного курса ГИТИСа, которым я имел честь руководить вместе с Дмитрием Крымовым. Последние три месяца мы репетировали вместе, было не важно, как кого называть. Потому что в этом театре любая работа (кроме тех, которыми руководит Петр Наумович Фоменко) коллективное сочинение. Наша первая постановка «Двенадцатая ночь». Там так и написали: «действующие лица и сочинители». Кто главный, кто неглавный не важно. Это работа мастерской. Когда люди на подходе, на взлете, с ними очень легко работать. Это было очень приятное сотрудничество. Часто употребляю эпитет «хулиганское». К Тургеневу есть такое чинопочитание: он грустный, лиричный автор. А эти ребята взяли классика за жабры.
А есть вообще в театре это чинопочитание, робость перед классическим текстом?
Самое главное, что привил Фоменко всем своим ученикам и ученикам его учеников, это внимательное прочтение классиков. Чтобы прежде, чем включишь свое гениальное творчество (а оно должно быть, любой творец соавтор в театре), надо внимательно прочитать, что же там, у классика, в первоисточнике, написано. У меня в ГИТИСе сейчас семестр Гоголя, меня поражает: люди с Гоголем не считаются! Для них свое авторство важнее того, что создал писатель. А Фоменко научил всех получать удовольствие от прочтения и от игры этих великих текстов. Это удовольствие, радость чтения совсем не отменяют сотворчества. В этом высокий штиль Фоменко.
Говорят, что новые актеры, стажерские группы отличаются от «отцов-основателей». Это так?
По-моему, они не отличаются в главном: это серьезные молодые люди. Ведь на театральной Москве есть две модели поведения учеников театральных ВУЗов: кто-то занимается сольной карьерой и, если повезет, попадает в сериалы, кино или авангардные постановки. Так ты не связан долгосрочными обязательствами, если повезет, про тебя будут много шуметь и ты выплывешь. А бывает другая модель поведения, которая, простите за высокопарный слог, заключается в служении театру. Понятно, что те, кто поступает на стажировку, хотят работать прежде всего с Фоменко, познать секреты мастерства. Ради этого они три года своей жизни жертвуют. Кстати, у Тадаши Сузуки, в Японии, в не самом плохом театре, тоже подписывают договор на три года. Люди на три года «растворяются», работают на общее дело.
Это не первые гастроли театра в Севастополе. Севастополь вам хорошо знаком?
Ездил сюда с «Мотыльком». Кроме того, я в Севастополе служил. Причем служил частично в этом театре. Поэтому поездка в Севастополь особенно волнительна, для меня это особые гастроли. Про Театр флота знаю все! А с главным режиссером мы знакомы с тех пор, когда я проходил службу в армии.
В театре вы служили артистом?
Это называлось: «Артист…» Два месяца находился в настоящем батальоне морской пехоты, который занимался разминированием Севастополя. Потом уже служил в театре. Это важный жизненный опыт, потому что до армии я был таким «маменькиным сынком». За время прохождения своей, так называемой, службы, научился всем театральным профессиям: вбивать гвозди, ставить кассеты, ставить танцы, играть роли.
Можете сравнивать публику в городе, как она меняется?
Мне кажется, публика всегда одинаковая. Есть публика, которая хочет зрелищ, а есть та, которая хочет осмысления, чего-то сложного. Публикой в Мастерской я очень горжусь. Благодаря влиянию наших зрителей и другие зрители меняются, становятся более близкими артистам. Понятно, что спектакль не могут делать только актеры, он проходит в диалоге с публикой. Плохо только, когда диктует зал. Но мне кажется, любой московский или питерский театр в провинции всегда в привилегированном положении. Потому что на тебя смотрят как на какого-то оракула, носителя некоей истины.
Гастроли это радость или сложность?
Любые гастроли это радость. Тем более, в таком невероятно красивом городе, как Севастополь. Наши стажеры поехали в первый раз. Когда им рассказали, они принялись считать дни. Почему-то всех это очень радовало. И потом новизна, новые зрители. Простите за, может быть, грубое сравнение, но гастроли это как новая любовь или новое, азартное приключение.
Петр Сейбиль, «vtbrussia.ru», 7.06.2012