Всем поклон
Странно
Рецензируя изумительное воплощение на сцене, казалось бы, абсолютно, агрессивно для сего не предназначенного романа Михаила Шишкина «Венерин волос» критик, задавшись глобальным вопросом: «Как это ставить?», находит прецедент: спектакль Андрея Могучего «Между собакой и волком» по прозе Саши Соколова.
Видимо не знает, что впервые прозу Соколова инсценировал и поставил тот же режиссер, что сочинил для сцены «Венерин волос», Евгений Каменъкович. Поставил до Андрея Могучего. Спектакль Каменьковича признают дружно. Но небогатая информированность некоторых пишущих удручает┘
Евгений Каменькович рискнул тому более 10 лет поставить с третьекурсниками (уже не «фоменками», а «фомятами») инсценировку «Школы для дураков» Саши Соколова. Странной повести о странном мальчике, учащемся в этой школе по причине раздвоения сознания. О странной маленькой школе модели большого мира. Произведение странного писателя, который изобрел новый жанр «проэзию».
Написанное Соколовым, как и написанное Набоковым, как и в нашем случае Шишкиным, предполагало в сценическом воплощении (если вообще терпит оное) особую адекватность, угаданность стиля, тона, настроения. Известное суждение «Человек это стиль» впрямую переносимо на театр уж «Мастерскую П. Фоменко» точно: «Спектакль это стиль».
Потому сегодня в театрах так мало Спектаклей, что с уходом Эфроса, уходом Товстоногова почти исчезло понятие стиля. Спектаклей-стиляг много, а по-настоящему стильных (прошу не путать с манерными их полным-полно), гармоничных единицы. Прет-а-порте потеснило От кутюр. А более всего зрелищ с вещевых рынков
Петр Наумович Фоменко режиссер с безупречным стилем. И спектакли его театра, пусть и не им поставленные, в абсолютном большинстве стильные. Да и Евгений Каменькович уже в лучших из своих ранних работ еще в иных театрах был режиссером стильным. В «Мастерской П. Фоменко» он давно тоже мастер.
Тогда, на курсе у «фомят», и сегодня в премьере по «Венериному волосу» Каменькович уловил и воплотил стиль Саши Соколова, стиль Михаила Шишкина. Он щедро и вольно насочинял мизансцены, трюки, гэги. Даже паузы в представлении выглядят номерами. Но мощь и разгул фантазии режиссера не подменяют и не подминают авторское, а проявляют его, умножая слова на зрелище. Лихо сочиненные мизансцены выглядят естественными, а психологическая сложность романа как-то легко, ненавязчиво не адаптируется, но - расшифровывается публике.
Хотя, казалось бы, Шишкин тяжеловесен, многосюжетен и круто нашпигован вроде бы и не сочетаемым
Но переименованный из «Венериного волоса» в сколь простенькое, столь и всеобъемлющее «Самое главное», спектакль этот гвалт, замечательно заразительный, спектакль монолог (как и роман), отчаянно искренний, спектакль вызов: балансирование на краю трагедии без лонжи, и на краю комедии без маски.
Это одновременно и моноспектакль, и спектакль-массовка.
Это разговор о глобальном постижении мира в ритме скольжения-катания по блестящей поверхности (чем артисты заняты перманентно).
Пола музея? Планеты? Судьбы?
Легкое дыхание спектакля стиль «фоменок». Дыхание легкое и глубокое. Это «здо-ро-вый» театр, даже когда говорит о болезни или о боли. Он не шокирует и не эпатирует. Он вдохновляет. Зрителя надо вдохновлять: по себе знаю.
Несколько лет назад в «Театральной жизни» другой критик написал, что «фоменки» не растут. Что они повторяются, одинаково играя разное. В вечный спор о том, что есть самоповтор, а что индивидуальность, здесь вдаваться не место.
Важно другое. Например, изумление рецензентов тем, какой блистательной характерной актрисой явлена в «Самом важном» Ксения Кутепова нежная, лирическая героиня, индивидуальная, но в рамках этого амплуа. А тут три роли (всего ролей в спектакле 42, а исполнителей 8), и все характерные. Вплоть до возрастной, комедийной и трагической одновременно учительницы Гальпетры: нелепо одетой, бесконечно простуженной, осмеиваемой учениками и пронзительно желающей своего ребенка. Который появится где-то в конце спектакля. И будет сказано самое важное: «отмучилась» Так легко сказано, как произносится у «фоменок» А изумиться можно было раньше. Когда студентки Кутеповы играли отрывок из Гоголя. Сколько озорной и лукавой характерности было в их Дамах «приятной во всех отношениях» и «просто приятной»
Восхищенно удивилась критика и работе Мадлен Джабраиловой. Она и Иван Верховых (Толмач) играют в спектакле по одной роли. Главной? Да нет здесь главных
Джабраилова в одной роли не в кино, где помогают грим и антураж, а в театре, ничего внешне в себе не меняя, проживает жизнь женщины: от ребенка до утомленной известностью певицы, проживает череду любовных трагедий, жесткое взросление, робость и самоуверенность, познание первого поцелуя, первого обладания, последнего успеха Все в каком-то необъяснимом сочетании откровенности и целомудрия. Все филигранно тонко и точно и бесконечно женственно. Открытие? Конечно! А в «Безумных из Шайо» его не было? Здесь только план укрупнен
В «Мастерской П. Фоменко» с ее единственностью всегда ждешь ожидаемого: легкого стиля, изящества, особой радости от соприкосновения с гармонией. Которую ни какой алгеброй не проверишь. У этого театра со зрителем особый заговор, рождающий уникальную степень соучастия.
Но давно уже ждешь и удивления. Как минимум. А то и открытия. Потому как работают здесь Мастера. А значит, каждая встреча с ними как первая
Вот радостно удивил Иван Верховых. Режиссер из Саратова, волею судьбы оказавшийся в этом театре. В этом спектакле. Он играет Толмача. Постоянно действующее лицо, постоянно наблюдающее лицо. Самого автора роман так написан. Играет тонко, точно и строго до сухости. Казалось бы, у «фоменок» так не принято вне эмоций, вне лицедейства, вне «полета». Но именно он, мне кажется, соединил стили автора и театра.
Режиссерская прозорливость и отвага Каменьковича, его мастерство смогли сделать то, что удается лишь самым первоклассным кутюрье: соединить оранжевое с красным гармонично.
Вообще, спектакль «Самое важное», а я предполагаю, и стиль режиссера Евгения Каменьковича сотворять из разгула эклектики гармонию.
И еще. Про этот спектакль и вообще про «Мастерскую П. Фоменко». В непритязательных декорациях на каком-то кусочке сцены у них в каждом спектакле, похоже, лежит потертый коврик. Который расстилают как на ярмарке в Бог весть каком веке, на него впрыгивают, вступают, взлетают артисты и правят свое ремесло. Импровизируют. И это начало давно поселилось в зрелом и любимом театре. И нечто очень важное они друг другу дарят Самое важное? На программке спектакля так и написано:"Этюды и импровизации по роману «Венерин волос».
А о чем роман и спектакль?
О жизни в бесконечности ее проявлений.
О любви во множестве ее единственностей.
О смерти. Которая не зачеркивает жизнь, только если та записана
О беспредельной сложности человеческих взаимоотношений. В любые века. А веков, как и персонажей, в спектакле в избытке Нет, пожалуй, в самый раз.
И все это глобальное и действительно самое важное в течение четырех часов смотрится на одном дыхании.
Спасибо, Иван Верховых, Томас Моцкус, Михаил Крылов, Рустэм Юскаев, Ксения и Полина Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Галина Кашковская. Критикам не положено дарить актерам цветы. Хоть спасибо скажу.
Низкий поклон, Евгений Борисович.
Вы подняли неподъемное. И сделали это изысканно, искусно, замечательно театрально и пронзительно человечно. Еще раз всем поклон
Видимо не знает, что впервые прозу Соколова инсценировал и поставил тот же режиссер, что сочинил для сцены «Венерин волос», Евгений Каменъкович. Поставил до Андрея Могучего. Спектакль Каменьковича признают дружно. Но небогатая информированность некоторых пишущих удручает┘
Евгений Каменькович рискнул тому более 10 лет поставить с третьекурсниками (уже не «фоменками», а «фомятами») инсценировку «Школы для дураков» Саши Соколова. Странной повести о странном мальчике, учащемся в этой школе по причине раздвоения сознания. О странной маленькой школе модели большого мира. Произведение странного писателя, который изобрел новый жанр «проэзию».
Написанное Соколовым, как и написанное Набоковым, как и в нашем случае Шишкиным, предполагало в сценическом воплощении (если вообще терпит оное) особую адекватность, угаданность стиля, тона, настроения. Известное суждение «Человек это стиль» впрямую переносимо на театр уж «Мастерскую П. Фоменко» точно: «Спектакль это стиль».
Потому сегодня в театрах так мало Спектаклей, что с уходом Эфроса, уходом Товстоногова почти исчезло понятие стиля. Спектаклей-стиляг много, а по-настоящему стильных (прошу не путать с манерными их полным-полно), гармоничных единицы. Прет-а-порте потеснило От кутюр. А более всего зрелищ с вещевых рынков
Петр Наумович Фоменко режиссер с безупречным стилем. И спектакли его театра, пусть и не им поставленные, в абсолютном большинстве стильные. Да и Евгений Каменькович уже в лучших из своих ранних работ еще в иных театрах был режиссером стильным. В «Мастерской П. Фоменко» он давно тоже мастер.
Тогда, на курсе у «фомят», и сегодня в премьере по «Венериному волосу» Каменькович уловил и воплотил стиль Саши Соколова, стиль Михаила Шишкина. Он щедро и вольно насочинял мизансцены, трюки, гэги. Даже паузы в представлении выглядят номерами. Но мощь и разгул фантазии режиссера не подменяют и не подминают авторское, а проявляют его, умножая слова на зрелище. Лихо сочиненные мизансцены выглядят естественными, а психологическая сложность романа как-то легко, ненавязчиво не адаптируется, но - расшифровывается публике.
Хотя, казалось бы, Шишкин тяжеловесен, многосюжетен и круто нашпигован вроде бы и не сочетаемым
Но переименованный из «Венериного волоса» в сколь простенькое, столь и всеобъемлющее «Самое главное», спектакль этот гвалт, замечательно заразительный, спектакль монолог (как и роман), отчаянно искренний, спектакль вызов: балансирование на краю трагедии без лонжи, и на краю комедии без маски.
Это одновременно и моноспектакль, и спектакль-массовка.
Это разговор о глобальном постижении мира в ритме скольжения-катания по блестящей поверхности (чем артисты заняты перманентно).
Пола музея? Планеты? Судьбы?
Легкое дыхание спектакля стиль «фоменок». Дыхание легкое и глубокое. Это «здо-ро-вый» театр, даже когда говорит о болезни или о боли. Он не шокирует и не эпатирует. Он вдохновляет. Зрителя надо вдохновлять: по себе знаю.
Несколько лет назад в «Театральной жизни» другой критик написал, что «фоменки» не растут. Что они повторяются, одинаково играя разное. В вечный спор о том, что есть самоповтор, а что индивидуальность, здесь вдаваться не место.
Важно другое. Например, изумление рецензентов тем, какой блистательной характерной актрисой явлена в «Самом важном» Ксения Кутепова нежная, лирическая героиня, индивидуальная, но в рамках этого амплуа. А тут три роли (всего ролей в спектакле 42, а исполнителей 8), и все характерные. Вплоть до возрастной, комедийной и трагической одновременно учительницы Гальпетры: нелепо одетой, бесконечно простуженной, осмеиваемой учениками и пронзительно желающей своего ребенка. Который появится где-то в конце спектакля. И будет сказано самое важное: «отмучилась» Так легко сказано, как произносится у «фоменок» А изумиться можно было раньше. Когда студентки Кутеповы играли отрывок из Гоголя. Сколько озорной и лукавой характерности было в их Дамах «приятной во всех отношениях» и «просто приятной»
Восхищенно удивилась критика и работе Мадлен Джабраиловой. Она и Иван Верховых (Толмач) играют в спектакле по одной роли. Главной? Да нет здесь главных
Джабраилова в одной роли не в кино, где помогают грим и антураж, а в театре, ничего внешне в себе не меняя, проживает жизнь женщины: от ребенка до утомленной известностью певицы, проживает череду любовных трагедий, жесткое взросление, робость и самоуверенность, познание первого поцелуя, первого обладания, последнего успеха Все в каком-то необъяснимом сочетании откровенности и целомудрия. Все филигранно тонко и точно и бесконечно женственно. Открытие? Конечно! А в «Безумных из Шайо» его не было? Здесь только план укрупнен
В «Мастерской П. Фоменко» с ее единственностью всегда ждешь ожидаемого: легкого стиля, изящества, особой радости от соприкосновения с гармонией. Которую ни какой алгеброй не проверишь. У этого театра со зрителем особый заговор, рождающий уникальную степень соучастия.
Но давно уже ждешь и удивления. Как минимум. А то и открытия. Потому как работают здесь Мастера. А значит, каждая встреча с ними как первая
Вот радостно удивил Иван Верховых. Режиссер из Саратова, волею судьбы оказавшийся в этом театре. В этом спектакле. Он играет Толмача. Постоянно действующее лицо, постоянно наблюдающее лицо. Самого автора роман так написан. Играет тонко, точно и строго до сухости. Казалось бы, у «фоменок» так не принято вне эмоций, вне лицедейства, вне «полета». Но именно он, мне кажется, соединил стили автора и театра.
Режиссерская прозорливость и отвага Каменьковича, его мастерство смогли сделать то, что удается лишь самым первоклассным кутюрье: соединить оранжевое с красным гармонично.
Вообще, спектакль «Самое важное», а я предполагаю, и стиль режиссера Евгения Каменьковича сотворять из разгула эклектики гармонию.
И еще. Про этот спектакль и вообще про «Мастерскую П. Фоменко». В непритязательных декорациях на каком-то кусочке сцены у них в каждом спектакле, похоже, лежит потертый коврик. Который расстилают как на ярмарке в Бог весть каком веке, на него впрыгивают, вступают, взлетают артисты и правят свое ремесло. Импровизируют. И это начало давно поселилось в зрелом и любимом театре. И нечто очень важное они друг другу дарят Самое важное? На программке спектакля так и написано:"Этюды и импровизации по роману «Венерин волос».
А о чем роман и спектакль?
О жизни в бесконечности ее проявлений.
О любви во множестве ее единственностей.
О смерти. Которая не зачеркивает жизнь, только если та записана
О беспредельной сложности человеческих взаимоотношений. В любые века. А веков, как и персонажей, в спектакле в избытке Нет, пожалуй, в самый раз.
И все это глобальное и действительно самое важное в течение четырех часов смотрится на одном дыхании.
Спасибо, Иван Верховых, Томас Моцкус, Михаил Крылов, Рустэм Юскаев, Ксения и Полина Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Галина Кашковская. Критикам не положено дарить актерам цветы. Хоть спасибо скажу.
Низкий поклон, Евгений Борисович.
Вы подняли неподъемное. И сделали это изысканно, искусно, замечательно театрально и пронзительно человечно. Еще раз всем поклон
С. Овчинникова, «Планета Красота», 01.2007