Что русскому здорово

Заголовок «Русский человек на rendez-vous» Чернышевский поставил над"Размышлениями по прочтении повести г. Тургенева «Ася». Стажеры «Мастерской Петра Фоменко» позаимствовали это название для инсценировки «Вешних вод», написанных позднее «Аси»: наверное, просто им так больше нравится.
Лица все новые (и пришли от разных мастеров: одни с курса Олега Кудряшова, другие — Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова), а родовые признаки «Мастерской» тут как тут. Шепот, легкое дыханье, трели соловья (точнее, зяблика в исполнении Дмитрия Захарова), перебор гитарных струн, свежий ветерок фортепьянного пассажа, скрупулезная работа с интонациями и акцентами почти всей Европы (особенно преуспела в этом Серафима Огарева: она по-русски имитирует итальянку, говорящую по-немецки, но срывающуюся в порыве эмоций на родной итальянский). Несколько цирковых трюков и, конечно же, знаменитые психологические кружева: «фоменки» любого созыва умеют искусно плести их, но никогда в них сами не запутаются, точно обозначат дистанцию между собой и сценическим «рукоделием». Не пытаются привнести в роль собственный опыт (хотя играют ровесников), а деликатно подчеркивают: мы, ничего не поделаешь, другие. 
Эта ручная выделка видна и в сценографии. В подчеркнутом отказе от технических новшеств, супердорогой машинерии. Порталы и колонны двигают вручную. Под горные кручи, например, приспособлены перекладины над головами зрителей.
Прозаический текст разбит по ролям и организован вокруг главного героя — молодого русского дворянина Дмитрия Санина: Федор Малышев в этой роли легок и обаятелен. Остальным актерам достается по несколько противоположных характеров — прием столь же театральный, сколь и педагогический: он требует точности перевоплощения, актерской гибкости и уже не раз был опробован в стенах «Мастерской».
В этом театре не любят дидактики, но предпочитают обыденности романтический идеал: в отличие от сегодняшнего туриста, русский за границей образца XIX в. — камертон благородства и достоинства, а его главный грех — гипертрофированная чувственность. Кажется, за напоминанием об этой почти утраченной человеческой и актерской породе публика и приходит в «Мастерскую Фоменко».