«Гиганты горы»: смертельный номер

Евгений Каменькович любит инсценировать редкую прозу (на его счету спектакль по роману «Венерин волос» Шишкина, «Дару» Набокова и даже «Улиссу» Джойса). «Гиганты горы» — недописанная пьеса Луиджи Пиранделло, мэтра итальянской литературы и обладателя Нобелевской премии. В России до этого момента ее никто не ставил. Между тем это последнее творение автора, замыкающее знаменитую трилогию мифов: (пьесы «Новая колония» и «Лазарь» посвящены социальным и религиозным мифам соответственно, «Гиганты» — мифам об искусстве). Фоменкам в новом спектакле удалось сделать сложную и умозрительную философию Пиранделло понятной каждому зрителю.

На вилле «Отчаяние» живет команда то ли призраков, то ли просто чудаков с нарушенной психикой. Все они играют роли, которые сами для себя придумали, из образа никто и никогда не выходят. Кто-то ждет Сто Первого Ангела, кто-то верещит при виде гостей и пытается укрыться от них под зонтиком. Негласный лидер странной компании — маг Котроне (Федор Малышев) уверен: жить в придуманном мире лучше, чем испытывать стресс в реальности. Когда на вилле оказывается бродячая труппа Графини Илсе (выдающаяся работа Полины Агуреевой), Котроне превращает жизнь артистов в цирковой аттракцион. Расставляет ловушки, пытаясь заставить гостей поверить в то, что вокруг них — блаженная иллюзия, лучше которой нет ничего на свете. Актеры же жаждут показать свой спектакль «Сказка о подмененном сыне» людям. В ответ слышат: «Люди все равно ничего не поймут».

Что важнее — фантазия или реальность, где проходит граница между творчеством и искусством, нужно ли воплощать на сцене чужие мечты и разочарования? На все эти вопросы Каменькович не отвечает. Зато делает прозрачным неутешительно горький вывод: те, кто заражен любовью к театру (искусству вообще), обречены на несчастья. Личные в первую очередь. Илсе, вырвавшись из иллюзорного мира Котроне, играет свой маленький спектакль, и ее не понимают. Озлобленная толпа убивает графиню.

Как ни грустно это осознавать, но сегодня тема взаимоотношений людей творческих (а значит и свободно мыслящих) с теми, кто агрессивно настроен к любого рода «отклонениям от нормы», снова актуален. Для того, чтобы это это было понятно, Каменьковичу не пришлось переносить текст Пиранделло в современную систему координат. События происходят в ирреальном пространстве полусна. Обжигающе красивого и безусловно гротескного: здесь герои взмывают в верх на цирковых лонжах, разговаривают с зеркалами и ветром, примерят маски самих себя. Силуэты их, кажется, живут своей жизнью, а разговаривать друг с другом могут даже их платья. Трогательно, неправдоподобно и очень по-фоменковски: искусство прекрасно, даже если оно требует жертв.