Старший сын

В одном из своих редких интервью Петр Наумович Фоменко обозначил «вершины» того квадрата, на котором держится его мастерская. Это, разумеется, сам Фоменко, Ольга Фирсова, Сергей Женовач и Евгений Каменькович, «который пришел на курс почти сложившимся, а сейчас он более чем сложившийся мастер, режиссер, педагог. Его энергия, или, как любят говорить некоторые флагманы нашей режиссуры, энергетика, очень необходима. Особенно это касается актеров». Не случайно, когда стал вопрос о том, кто возглавит навсегда осиротевшую «Мастерскую Петра Фоменко», актеры единогласно проголосовали за Евгения Каменьковича. Он, как старший сын, должен был возглавить эту уникальную семью. 9 ноября Евгению Каменьковичу исполняется 60 лет.

В Киеве, на доме № 10/7 по улице Марии Заньковецкой, висит мемориальная доска в память о двух выдающихся театральных деятелях Украины – Борисе Каменьковиче и Ирине Молостовой. Борис Наумович – выпускник балетной студии при Киевском театре оперы и балета им. Шевченко, артист Ансамбля народного танца Украины, Киевского театра музыкальной комедии, Киевского театра оперы и балета, главный балетмейстер «Укрконцерта», один из создателей Киевского мюзик-холла и, наконец, хореограф Киевского драматического театра им. И. Франко. Ирина Александровна чуть было не повторила судьбу своего мужа: она училась и на режиссерском, и на балетмейстерском факультетах. А стала выдающимся оперным режиссером: именно ее постановку «Катерины Измайловой» Шостакович считал лучшей, долгие годы поддерживая с Молостовой самые теплые отношения. Другим ее знаменитым спектаклем стал «Мастер и Маргарита» в Театре им. Франко – настоящее открытие Булгакова и… кассовый спектакль на многие годы. Она ставила в Москве, Италии, Петербурге по личному приглашению Валерия Гергиева. К слову, дала зеленый свет талантливому пареньку, который раскрашивал декорации, предложив ему сделать макет, – Давиду Боровскому.
Впрочем, для театра Борис Наумович и Ирина Александровна сделали еще одно благое дело – родили сына Евгения: рожать его мама-режиссер отправилась прямо со своей премьеры спектакля «Гаити».
Евгений Каменькович чуть было не стал актером: закончил актерский курс в мастерской Владимира Андреева. Но режиссерские гены родителей сделали свое, соединив его судьбу с крупнейшими режиссерами своего времени. С актерской колеи он сразу сворачивает на режиссерскую, поступив в мастерскую Андрея Гончарова в ГИТИСе, едва ли не главную кузницу режиссерских кадров, так что эстетическое родство с Петром Наумовичем Фоменко, тоже учеником Гончарова, началось раньше их фактической встречи. Девять лет Каменькович преподавал в мастерской Анатолия Васильева в ГИТИСе, восемь – в мастерской Петра Фоменко. В 2000-м набрал собственный курс в Школе-студии МХАТ, откуда вышло немало известных сегодня актеров. И почти одновременно стал преподавать на курсе у Сергея Женовача в ГИТИСе, где спустя несколько лет затеял невиданный для русского психологического театр эксперимент – учить режиссеров вместе с художниками, а не с актерами. Так появился уникальный курс Каменьковича и Крымова, который принес уже отечественному театру немало художественных «плодов» (Евгений Каменькович – лауреат премии Фонда им. Станиславского за театральную педагогику).
Говоря о ГИТИСе, нельзя не вспомнить один яркий эпизод из его жизни – увольнение ректора и воцарение на несколько дней чужеродного «варяга». ГИТИС тогда восстал полностью, от первокурсников до профессоров, явив миру небывалый для нас пример и гражданского общества, и художественного достоинства. Но надо было видеть, как бился за свою alma-mater Евгений Каменькович. Он буквально проходу не давал министерским чиновникам, возникал у них на пути в совершенно незапланированных местах, донимал вопросами, ссылался на законы. И в том, что ГИТИС отстояли так быстро, львиная доля его заслуг.
Эта безоглядная смелость постепенно проступила и в палитре его режиссерских работ, которая все больше напоминает антикварную лавку книжных раритетов. Такого подбора вы точно нигде не встретите: «Горбунов и Горчаков» Бродского, набоковский «Дар», «Улисс» Джойса, «Венерин волос» Шишкина, «Джентельменъ» Сумбатова-Южина, «Мариенбад» Шолом-Алейхема, соколовская «Школа для дураков», незаконченное культурное завещание Пиранделло «Гиганты горы» – практически все из вышеназванного поставлено впервые. Невозможно представить себе, чтобы Каменькович взял к постановке «верняк», кассовую пьесу: каждый его выбор – это езда в незнаемое. Сам автор, как это было в случае Михаила Шишкина, недоумевал, как такое можно поставить в театре, который обычно вынимает из прозы «четвертое измерение – воображение». Но, когда увидел результат, развел руками, признав, что театру удалось добавить пятое измерение – чудо. Плодотворный этюдный метод, жесткая структура для самой сложной литературы, лаконизм и одновременно тяга к превращениям, переодеваниям, театральным рифмам и театральной магии – приметы режиссерского почерка Евгения Каменьковича.
Так сложилось, что в «Мастерской Петра Фоменко» Евгений Каменькович оказался первопроходцем. Ему принадлежит первый спектакль «Мастерской», когда будущие «фоменки» только учились на втором курсе. И на экзамене от них ждали этюдов, а они показали сразу трехчасовую «Двенадцатую ночь» в переводе Давида Самойлова с песнями Сергея Никитина, где Виолу и Себастьяна играли сестры Кутеповы. Спектакль рождался под неумолкающий хохот его участников и претерпел немало приключений, вместе с культовыми «Волками и овцами» и «Владимиром III степени» представлял «фоменок» на нашумевшем «русском сезоне» Авиньона, где Орсино – Рустэм Юскаев – потерял голос и все его реплики подавали партнеры. А когда «фоменки» стали профессиональной труппой, их первым спектаклем стала постановка Каменьковича «Как важно быть серьезным», сыгранная на подиуме, в Доме моды Славы Зайцева, где актеры обменивались язвительными афоризмами и роскошными костюмами в стремительном дефиле. И когда «фоменки» обрели свой дом, первым спектаклем стали горьковские «Варвары» в постановке Каменьковича. А он смотрел далеко вперед: репетируя «Варваров», устроил вдруг читку «Улисса», встреченную вежливым недоумением актеров. И только спустя годы, после триумфальной премьеры «Самого важного» по роману Михаила Шишкина, после вручения «Золотой маски» четырем занятым там актрисам, Фоменко сказал Каменьковичу заветное слово «пора». И работа над «Улиссом», грандиозным шестичасовым полотном по главному и самому загадочному роману ХХ века, закипела. Один день Леопольда Блюма, в котором зашифрован весь мир, и Библия, и «Гамлет», и история Ирландии, и будни родного Дублина, шесть часов игры девяти актеров, многостраничный монолог рыжекудрой Пенелопы – Полины Кутеповой – смотрятся, как вдыхаются, с легкостью.
У Евгения Каменьковича – непочатый край работы. Создатель «Мастерской» завещал своим «фоменкам» и «фомятам» множество названий – и на сто лет не хватит, как признается Каменькович. Метод проб и ошибок (постоянная лабораторная работа актеров, стажеров и режиссеров театра) приносит свои плоды: поставлены «Египетская марка» Мандельштама, «Руслан и Людмила» Пушкина, «Летние осы кусают нас даже в сентябре» Вырыпаева, «Последние свидания» Бунина, «Олимпия» Оли Мухиной, они проложили дорогу в режиссуру Юрию Буторину, Юрию Титову, Михаилу Крылову, Евгению Цыганову. Ну а сам Евгений Борисович взялся за очередной заковыристый для театра текст – «Современную идиллию» Салтыкова-Щедрина.