В Мастерской Фоменко закурили все

Курить или не курить — вот в чем вопрос. Его ребром поставили в «Мастерской Петра Фоменко», где показали одну из последних в столице премьер сезона. «Lёгкое Dыхание» — пьеса Петра Гладилина в постановке Евгения Каменьковича. С предпремьерного показа — обозреватель «МК».

Пьесу Гладилина играют на старой сцене, почти все ее небольшое пространство занимает стеклянная курилка (художник М. Митрофанова) — она же квартира героя, у которого нет имени, кафе, операционная, реанимация, необитаемый остров и даже морг. Герой — сухопарый молодой человек с бледным нервическим лицом курильщика на самом деле в жизни не выкурил ни одной сигареты и всю свою жизнь посвятил борьбе с этим пагубным человеческим пристрастием. Просто отчаянный доброволец от минздрава.

Бросает любимую, очень симпатичную, восточной наружности, обнаружив в ее сумочке зажигалку. Ругается с дочкой-подростком, соседями по купе в поезде, за что те сбрасывают его по дороге. В общем, всех, кто встречается на его пути, ждет лекция о вреде табака, но не по Антону Павловичу Чехову (его одноименному рассказу), а по Петру Гладилину.

По Гладилину, который умеет строить сюжет и из одной темы доставать несколько, выводя их на серьезное обобщение, борьба эта приобретает гротесковый, комический характер с оттенком черного юмора. Публика смеется от начала до конца.

— У тебя будут желтые ногти, желтые зубы. А ты видела легкие курильщика?

Таких страшилок — по нескольку на каждую мизансцену. Дошел до борделя, где покупает не продажную любовь, а право прочесть лекцию. Дальше — больше: морг, где он прощается с отцом — убежденным курильщиком. И тот завещал положить в путь на тот свет четыре блока “Pall Mall”, что и собирается сделать внучка, а папаша ей не позволяет. Спустя несколько лет жертва запретов добровольно отправится на тот свет, чтобы отнести дедушке покурить. Такова расплата за навязчивые идеи родителя.

И автор, и режиссер в постановке проходят по грани: комедия приводит к трагедии и тут же откатывается на рубежи юмора. Евгений Каменькович занял в постановке всего пять молодых артистов, которые исполняют сразу по нескольку ролей. Поэтому активно используются парики, костюмы Евгения Панфилова, а высокий темп, который держат артисты, обеспечивает легкое дыхание довольно непростой по теме постановке. Молодые артисты — Полина Айрапетова, Вера Строкова, Денис Аврамов и Павел Яковлев, легко играют условность, но, безусловно, центровая фигура — Юрий Титов — всех объединяет. Образ своего героя он строит на полярных красках — истеричной нетерпимости и подкупающей трогательности, живом чувстве.

Безымянный герой умрет, легкие у него будут, как у младенца. Что предпочтительнее — вечная борьба или нежно-розовые дыхательные органы? Этот вопрос я задала автору пьесы Петру Гладилину после спектакля.

— Петр, а вы-то курите?
— Нет, не курю, хотя курил много. Мне нравится бороться с курильщиками: когда я кино снимал на «Мосфильме», всех гонял в павильоне, студентам читал лекцию о вреде курения. 

— Вы это серьезно?
— Конечно, я это делал шутя, но с очень серьезными намерениями. Эта пьеса не столько о курении, сколько о мономании, о приверженности одной идее. Она о Циолковском, у которого дети голодали, а он думал о космосе и космических кораблях. О Геббельсе, который принес в жертву нацистской идее всю свою семью.
Когда я на лекциях говорил об этом студентам, я видел, как одна девушка очень злилась, а я ее провоцировал — говорил, мол, у тебя будут желтые пальцы, желтые зубы. Я не играл в будущую пьесу, я действительно хотел ей помочь. Я был, наверное, как доктор, а в результате вот что произошло: я подвозил ее домой (я не ухаживал, подчеркиваю), после поехал мыть машину на мойку, а там под ковриком мойщики мне показали целую горсть бычков. То есть она мне отомстила, насобирала окурки и засунула мне их под коврик. Я был в шоке.
Вот еще одна тема — женщина и сигарета. Недаром у меня разные героини повторяют одну фразу: «Женщины ранимые, поэтому мстительные». Мне очень жалко курящих женщин. Но вообще я писал пьесу о нетерпимости. Когда произошел раскол в нашем обществе на либералов и патриотов, я перестал узнавать многих своих друзей, которые на теме политики сошли с ума. Поведение некоторых просто за гранью здоровья. И ужас в том, что ни одного я не смог переубедить. Ни одного! Когда я как историк приводил железные аргументы, называл даты, факты, меня не слушали. Это как Гражданская война, которая началась не в 1917-м, а в 1905-м и до сих пор продолжается.

Источник:"Московский Комсомолец“