Мелисса и Эндрю

«Любовные письма», последняя премьера Театра-студии Табакова, (режиссер Евгений Каменькович, продюсер Олег Табаков), напоминает о том, что театр — прежде всего живая эмоция, чувство, идущее со сцены в зал.

На «Любовных письмах» даже очень искушенный зритель ловит себя на том, что глаза у него, оказывается, на мокром месте. И после спектакля ему хочется говорить о чисто личных переживаниях.

Два актера читают письма, которые их герои писали друг другу на протяжении всей жизни. Ольга Яковлева — за Мелиссу Гарднер, девочку из очень богатой семьи, прелестное существо, сначала ставшую художницей и скульптором, а затем — алкоголичкой и шлюшкой. Олег Табаков — за Эндрю Ледда III, серьезного и добропорядочного мальчика из среднего класса, сделавшего блестящую карьеру, попавшего в сенат и любившего свою бывшую одноклассницу всю жизнь.

Письмо девочке, пришедшей в класс с няней и напомнившей ему принцессу из страны Оз; письмо мальчику, поздравившему ее с Рождеством; рисунок любимой собаки; письмо с упреками за то, что у нее в гостях он танцевал с другой. А через несколько лет героиня закрутила роман с его приятелем, и он нашел себе другую подружку; в колледже они наконец уединились в отеле, но из-за сильного волнения у них ничего не вышло. Потом девушка уехала в Италию учиться живописи, молодой человек ушел служить во флот и чуть было не женился на японке — и вот обоим уже под сорок, у нее за плечами развод, не слишком удачная выставка в Нью-Йорке, несколько запоев, две девочки, которых отсудил бывший муж, а он удачно женился и стал младшим партнером в известной юридической фирме. Его жизнь упорядочена и ясна, и он больше не собирается с ней встречаться — это не женщина, а воплощенный хаос: разрушая свою судьбу, она калечит и чужие. Но письма не прерываются — у нее в жизни нет больше ничего, ему она тоже зачем-то нужна.

С женой все, слава Богу, наладилось, один сын вроде бы соскочил с иглы, другого лечат от заикания — ясность и упорядоченность всего лишь миф, и у него нет ничего, кроме удачной карьеры. Обоим уже сильно за сорок — и они наконец встречаются: герои платонического романа превращаются в любовников. На этот раз у них все получается, и они счастливы, — но у сложившейся, обустроенной жизни есть своя инерция, и ее уже не изменишь. Его ждут новые выборы, ее - окончательное безумие с редкими моментами просветления. Узнав, что она «вернулась в страну Оз», он собрался было к ней примчаться — но героиня, растолстевшая и опустившаяся, умоляет этого не делать, иначе она просто уйдет. И она в самом деле уходит, а он снова пишет письмо, на этот раз ее матери, и говорит той все, что не решился сказать на похоронах: Эндрю Ледд III наконец-то понял, что любил ее дочь всю жизнь — и не представляет, как ему быть дальше… И тут героиня, вышедшая из-за кулисы, в первый раз глядит ему в лицо.

У театра есть собственная магия, свои секреты. В век интернета это искусство может показаться архаичным и чересчур камерным, но то, что может сделать настоящий театральный актер, не достичь никакими монтажными ухищрениями. Ольга Яковлева, в 1970 году сыгравшая Джульетту, на наших глазах становится маленькой девочкой, девушкой, женщиной, переживающей неудачное замужество, грузной, опустившейся старухой — и при этом почти не играет, редко встает с кресла. Театр, который она здесь создает, насыщен внутренними психоэмоциональными токами не хуже любого эзотерического действа: он глубоко духовен, и в этом его преимущество перед зрелищами компьютерного века.

Яковлева божественна, а Табаков очень хорош — и для самого себя достаточно традиционен. Табаков мастер — он точно, уверенно, получая удовольствие от собственной техники, «работает спектакль». Но спектакль, в отличие от киноленты, живет и развивается: ближе к финалу Табаков и Яковлева вели свои роли на одном внутреннем уровне. Через несколько представлений, когда они станут лучше чувствовать друг друга и публику, ансамбль должен сравняться… Но об этом, право, не слишком интересно говорить.

Тот, кто посмотрел «Любовные письма», скорее, вспомнит собственные проблемы и станет грустить, философствовать и в который раз пережевывать прошлое. И в этом суть и смысл настоящего театра, пресловутый аристотелевский «катарсис» (внутреннее очищение посредством страха и сострадания), редкий гость и на сегодняшней сцене и в сегодняшней жизни.