Мир по Брехту

Актриса, которую всегда хочется видеть на сцене и на киноэкране в образе подчеркнуто хрупких героинь, в спектакле Кирилла Вытоптова преображается в женщину, умеющую выживать в любых обстоятельствах и готовую за это платить требуемую цену. Классический персонаж, которому приходится совершать выбор один хуже другого, в исполнении Полины Кутеповой осознает свою жизнь как противостояние целому миру. Она раз за разом вступает в схватку, и каждый раз ей кажется, что она близка к победе, но рок всегда оказывается слишком изощрен: в последний момент в защитной оболочке обнаруживается уязвимое место и та рушится. Мамаша Кураж находит в себе силы выйти на очередной круг своей судьбы с ничтожным запасом иллюзий – заранее ожидая новых потерь – и в конце концов испивает чашу до дна. Проходя этот путь в течение нескольких сценических часов, Полина Кутепова позволяет себе минимум внешних эффектов. Мы видим жизнь, протекающую внутри, и оказываемся едва ли не в сердцевине ада.
Полина Кутепова входит в золотой состав Мастерской Петра Фоменко. Она училась на том самом курсе, из которого впоследствии и возник театр. Очень рано начала сниматься в кино. Сыграла главные роли в двух фильмах Георгия Данелии: «Настя» и «Орел и решка». Ее актерская работа в сериале «Пелагия и белый бульдог» была отмечена «Золотым орлом» за лучшую женскую роль на телевидении. За исполнение роли Молли Блум в спектакле «Улисс» она получила «Золотую маску» в номинации «Лучшая женская роль».

– В какой степени образ мамаши Кураж стал новым актерским опытом для вас?
– Безусловно, это новый актерский опыт. Я определяю его для себя как эксперимент, потому что Брехт на русской сцене так или иначе является экспериментом. Он не вписывается в русскую психологическую театральную школу. Это совершенно другая драматургия, которую надо открывать другим ключом. Новизна заключается еще и в том, что к нам пришел молодой режиссер Кирилл Вытоптов, который никогда с нами не работал. Для нашего театра это серьезный поступок, потому что, как правило, в театр очень редко приходят режиссеры со стороны. И это как раз тот самый редкий случай. Что же касается самой роли, то для меня любая роль – это новость. Тем более мамаша Кураж. Если бы мне кто-то сказал, что я когда-нибудь буду играть мамашу Кураж, я бы сильно удивилась. Год назад я и подумать об этом не могла. Для меня это было очень неожиданно.

– В какой момент вы поверили в режиссерский замысел?
– Это было непросто, поскольку существует театр Фоменко – с определенной стилистикой, театральным языком, со сложившимся образом существования. В этом случае оказалось еще сложнее, потому что это был режиссер другого поколения. Я долго у него спрашивала: «Почему именно я? Почему именно эта пьеса? Почему именно сейчас эта пьеса?» Но в результате нам все-таки удалось понять друг друга, хотя в чем-то мы и до сих пор друг друга не понимаем. Я впервые работаю с Кириллом Вытоптовым хотя знаю его очень давно. Это необыкновенно талантливый режиссер.

– Меняется ли существование актера на камерной сцене, когда зритель смотрит на него почти в упор?
– Внутри ничего не меняется. На камерной сцене он играет так же, как и на большой. Иным становится энергетическое наполнение происходящего на сцене.

– Как вы для себя определяете образ мамаши Кураж: она жертвует своими детьми во имя призрачной цели, подобно Медее, или сама становится жертвой обстоятельств?
– Нет, она не жертва обстоятельств. Кураж совершает выбор – использует войну для собственного обогащения, расплачиваясь за него своими детьми. Для меня это история о разрушении личности.

– Как вы оцениваете логику актерской судьбы, сработавшую в вашем случае, когда вы с первых шагов оказались в театре Фоменко и с тех пор с ним не расстаетесь?
– Счастливая актерская судьба? Вы это хотите от меня услышать? Все верно. То, что театр случился, — это чудо. А то, что нас с сестрой взял к себе на курс в ГИТИСе Петр Наумович Фоменко, – это счастье, которое определило всю мою жизнь.

– Вас никогда не смущала излишняя предопределенность этой ситуации? Вам никогда не хотелось сбежать?
– Здесь мой дом. Если у вас есть дом, вы же не побежите куда-то в другой дом? Возможно, побежите – при каких-то обстоятельствах. Но я буду говорить за себя: это мой любимый дом.

– Что для вас значит работа в кино?
– Это всегда очень приятно, потому что так знакомишься с новыми талантливыми людьми. Но профессиональный поиск происходит все-таки здесь, в театре, в кино нет на него времени – там все слишком быстро. Для актера идеально, если он востребован и в кино, и в театре, хотя кому-то сложно совмещать. Есть те, кто намного выразительнее и интереснее в кино, и тогда кино для них должно стать основной площадкой.

– При вашей занятости вам удается следить за тем, что происходит в театральной жизни за пределами Мастерской? Что-нибудь в последнее время привлекло ваше внимание?
– Когда у меня есть возможность, я стараюсь ходить и смотреть то, что выходит в других театрах. В Москве очень насыщенная театральная жизнь – так было всегда. Мне очень нравится то, что делает Додин. Я очарована его спектаклем «Вишневый сад», до сих пор нахожусь под сильным впечатлением. Последнее, что я посмотрела, — «Кавказский меловой круг» в театре имени Маяковского, постановка Никиты Кобелева, и мне было вдвойне интересно, потому что это Брехт.

Источник: журнал «Эксперт»