Такая вера в ложь

Со времени репетиций — 2011 года — прошло 11 лет. По человеческим масштабам срок немалый. Но если вести отсчет с момента написания «Бориса Годунова» — 1825 года — эти две точки на временной шкале находятся практически рядом. Раз уж и сегодня «Бориса Годунова» продолжают ставить, говоря не только о литературных достоинствах, но и об актуальности произведения, значит, так и есть. Вряд ли именно актуализация темы и привязка к повестке сегодняшнего дня стала причиной для появления спектакля. Как и желание обнародовать сохранившиеся видеозаписи с репетиций — это можно было бы сделать без спектакля, тоже получилось бы интересно.

Поначалу кажется, что громоздить целый спектакль чтобы вспомнить Мастера, несколько избыточно. Но это ощущение быстро проходит — обнаруживаются темы, звучащие по-новому. Не то чтоб совсем неожиданно (ты что-то такое подозревал), но так наглядно не проявлявшиеся. Кто это придумал, знают только создатели спектакля. В любом случае — и если постановщик спектакля Евгений Цыганов такое решение придумал сам, и если это идея Петра Фоменко, сохранённая до сегодняшнего дня и адекватно воплощённая на сцене, — это по меньшей мере любопытно.

То, что стало итоговым спектаклем, это не новое прочтение «Бориса Годунова», окончательное и бесповоротное. Выбрав способ студийной работы, стиль студенческого спектакля, позволяя себе не доводить находки до совершенства, ограничиваясь условными, хоть и правдоподобными костюмами и декорациями, зрителям демонстрируют процесс поиска решений, варианты работы со словом, не заставляя играть в «верю — не верю», «правда — не правда» и «Пушкин — не Пушкин». Чисто игровые, на высоком уровне мастерства сделанные эпизоды «строим фонтан» или «изображаем умирающую лошадь» — не самоцель, а уместно подобранные иллюстрации, напоминающие, что это — театр, а не реальность.

Пётр Наумович Фоменко, говорящий с экрана, на этом пути проб и ошибок проводник и партнёр, его реплики уместны, смешны и актуальны. Но, опять же, это спектакль не только о большом режиссёре Фоменко. Он — о «Борисе Годунове».

Очень даже сценический, хоть и вспомогательный персонаж Ремарка (Стефани Елизавета Бурмакова) обозначает эпизоды, порой неразделимые. Кто главный герой? Народ, и ему не оставлено никаких шансов быть хорошим и положительным героем (Фоменко с экрана замечает, что сейчас не народ, а население, а потом, поясняя какой-то эпизод, уточняет «какая сволочь народ»). Баба с ребёнком, Мужик, Пьяница, Мальчик и Юродивый — эта компания воплощает персонаж, и никакого света от них не исходит. Они делают, как прикажут, верят тому, что расскажут, безусловно ищут лёгкие, а не праведные пути, не разделяют волю божию и волю начальственную, и без руководящей и направляющей силы жизни не мыслят. В сцене, когда народ на ступенях церкви ждёт явления царя, по ходу шутя с юродивым и отнимая у него копеечку, Борис Годунов так и не появится, но друзья-товарищи с успехом сыграют его роль, так что известное «нельзя молиться за царя Ирода…» обращено именно к этому «коллективному царю». (Пожалуй, только в «Нелепой поэмке» Камы Гинкаса образ народа был таким отталкивающим, но там он был страшен и реалистичен, а здесь всё-таки хоть и ужасен, но театрален и по-своему смешон.)

Борис Годунов в этом спектакле на сцену не выходит. Только раз появится в окошке башни, сменив на время свой, по временам XVI века парадный, портрет, чтобы оттуда слабым голосом произнести свой монолог про «милости не чувствует народ» и потом биться шапкой Мономаха об стену. И с сыном нет прощального разговора — тот получает письмо, которое по слогам и строкам читают придворные бояре (подобно сцене в корчме, где отец Варлаам только в момент личной опасности вспоминает, что когда-то грамоте учился, а отца Мисаила так и «не умудрил господь). Его, Бориса Годунова, верные бояре оказываются верными до первого поворота, на котором, как простые смертные, поступают не как правильно, а как лучше и дальновиднее. Вся власть и духовенство в спектакле тоже с очень человеческими лицами. И Пимен (Карэн Бадалов) разговаривает с Отрепьевым (последовательно и убедительно проводящий своего героя через все этапы большого пути Владислав Ташбулатов) совсем не как старец-проповедник, с одинаковой (резкий подъем — постепенный спад концу строки) интонацией, а очень по-земному, не забыв ни про молодость, ни про женщин, ни про мечты. И бояре, вполне по-простому обсуждающие варианты развития событий. Поляки, знающие толк в пропаганде и понимающие, что правильное слово — лучшее оружие. И Самозванец, все уроки усвоивший и уверенно идущий к своей цели. Все они — не небожители, а представители того самого народа, который неблагодарная сволочь (см. выше). Объединённый народ не безмолвствует — он как раз очень много разговаривает, со всей искренностью предаваясь игре в испорченный телефон. И мысль „глас народа — глас божий“… такая чушь.

„Это трудная пьеса, поскольку здесь такая вера в ложь, какая только может быть у власти“, — говорит с экрана Фоменко. Все знают, что „царь ненастоящий“, но никакие факты не заставят следовать правде. Лишних людей и препятствия, заставляющие усомниться, можно ликвидировать за ненадобностью, списав на (само)разрушение от естественного хода времён. И встать в храме со свечкой, прикинувшись верующим, но на деле оставшись подсвечником.

Источник: „Театральный смотритель“