«Театральный роман»: шутка года

В самом любимом театре москвичей идут премьерные показы «Театрального романа» Булгакова. Его поставили Кирилл Пирогов и сам мэтр. Фирменное «легкое дыхание» фоменок в спектакле очевидно, — все иронично и весело. Но как будто чего-то не хватает. «Подарочная упаковка» оказалась тесна для остроумной, и тем не менее трагической исповеди Булгакова.

Рано или поздно Фоменко должен был заинтересоваться гениальным произведением Булгакова, точным снимком театрального механизма. Обласканный критиками и обожаемый зрителями режиссер сначала рискнул, доверив постановку любимому актеру. Но в итоге все-таки взял над ним шефство. К сожалению, раздвоенность режиссерской мысли не пошла спектаклю впрок.

Слаженный ансамбль старых и новых «фоменок» разыгрывает два мирка — литераторов и людей театра. Говорить, какой мирок показан на сцене точнее, не приходится. Предсказуемо приятно смотреть на то, с каким упоением актеры приоткрывают тайны театрального закулисья. Томно вздыхают поклонницы режиссера (Галина Кашковская), испепеляют другу друга взглядами секретарши враждующих «Станиславского» и «Немировича-Данченко» (Галина Тюнина и Мадлен Джабраилова). Пафосничают «основоположники» (Анатолий Горячев, Наталия Курдюбова, Олег Любимов и др.), лебезит «молодежь» (Вера Строкова), с демонстративной насмешкой и затаенной болью рассуждают о происходящем никому ненужные «середняки» (Никита Тюнин). В этих сценах — вся прелесть спектакля.

Три часа расчудесных актерских эскапад пролетают незаметно. Все это как будто бы понарошку, не всерьез, весело. Секретарша крестит портрет кумира, «Станиславский» дает советы автору, чью пьесу он проспал, пушистый игрушечный кот нервно скачет по подоконнику, услышав недовольный голос «примы». Комические иллюстрации булгаковских озарений сменяют одна другую, но идея «провисает». Булгаков писал не комедию, ведь подзаголовком романа значится словосочетание «Записки покойника».

Максудов Пирогова должен был стать противовесом этой самой «легкости», но он смотрит на происходящее безразлично. Разве что недоумевает, но точно не мучается от неразделенной любви к театру. Его только с большой натяжкой можно назвать страдальцем (а ведь по Булгакову герой покончит жизнь самоубийством). Поэтому совсем непонятной кажется финальная сцена, в которой Максудов зачитывает цитату из романа «Мастер и Маргарита». «Пропал Ершалаим, великий город». Если это претензия на трагический пафос романа, то она не оправдана. Этому пафосу просто неоткуда взяться. Не слышно смертной муки, которая замечательно бы проиллюстрировала мироощущение Булгакова, раздавленного театральной условностью, отовсюду изгнанного, никому не нужного.

Видимого противоречия «внешний комизм — трагичная суть» не случилось. Вместо него — один только милый анекдот. Который, впрочем, понравится всем поклонникам театра на Кутузовской и лично Кирилла Пирогова, актера с романтическом ореолом.