Фантазируют, ибо абсурдно

«Мастерская Петра Фоменко» почти одновременно показала две премьеры c сестрами Полиной и Ксенией Кутеповыми в главных ролях — спектакли «Фантазии Фарятьева» и «Летние осы кусают нас даже в ноябре».

В театре «Мастерская Петра Фоменко» прошли премьеры двух спектаклей. «Фантазии Фарятьева» поставлены Верой Камышниковой по пьесе Аллы Соколовой, а «Летние осы кусают нас даже в ноябре» норвежского режиссера Сигрид Стрём Рейбо — по новому тексту Ивана Вырыпаева. И пусть они созданы по очень разным пьесам (классика позднесоветской драматургии и одна из самых свежих драм руководителя московского театра «Практика») — у этих постановок неожиданно много общего. И там, и там играют сестры Кутеповы (Полина в «Фантазиях», Ксения в «Осах»), а действие происходит в мире скорее фантастическом, чем реальном. Обе пьесы кажутся как будто специально написанными для «Мастерской» и ее актеров, настолько близки они духу и стилю этого театра.

Фантазии зубного врача

Пьеса Соколовой, ставшая в 1979 году основой для сценария фильма Ильи Авербаха, рассказывает о мечтательном и мягкосердечном стоматологе Фарятьеве, который верит в инопланетян. Он влюбляется в девушку Сашу, надмирную и слегка надменную, восторженную и рациональную — противоречивую во всем. Эти типажи встречались в спектаклях «Фоменок» много раз, и на любую роль в труппе можно легко отыскать сразу несколько претендентов. Легкий и утонченный, нежный и остроумный язык, стремительное движение чувств, несокрушимая вера в чудо. Что называется, абсолютно фоменковская пьеса.

И поставил ее свой для этого театра человек. Вера Камышникова, один из лучших российских педагогов по сценической речи, много лет работает в «Мастерской». Одним словом, у «Фантазий Фарятьева» было все для того, чтобы они оказались удачей, включая и исполнителей главных ролей, Полину Кутепову и Рустэма Юскаева, фоменковцев из первого набора.

К сожалению, надежды не оправдались: действие распадается на глазах.

Когда смотришь «Фантазии Фарятьева», кажется, что перед тобой не один спектакль, а целых четыре, идущих параллельно: сама пьеса Соколовой, пространство художницы Марии Трегубовой, постановка Камышниковой, актерская игра — все эти составляющие существуют как бы независимо друг от друга, лишь изредка встречаясь вместе и иногда даже входя в явный конфликт.

Эта пьеса — синтез реальности и символизма, воздушной легкости и бытовой подробности. Но главное, чем она живет, — молниеносное движение чувства. Саша любит Бедхудова, Фарятьев любит Сашу, Сашина сестра Люба любит Фарятьева. Все влюблены безответно, но каждый — с такой силой, как случается только раз в жизни.

В мире Фарятьева страсть делается единственной истиной, главной точкой опоры. И «Фоменки» вообще-то умеют играть любовь так, как почти никто другой, но почему-то в спектакле подлинное чувство возникает редко.

Градус актерского существования стремится к нулю. Странно, но Полина Кутепова, способная играть с такой чувственной силой, что у зрителей перехватывает дыхание, практически на всем протяжении действия остается как бы безучастной к происходящему. Понятно, что ее Саша любит загадочного, так и не появляющегося на сцене Бедхудова, а не сватающегося к ней Фарятьева, и думает только о нем. Но за ее отрешенностью от мира уже не видно любви, совсем не ощутить эмоций. 

Когда в финале вспышка страсти все-таки происходит и актриса вдруг начинает играть со всей присущей ей яркостью, это выглядит слишком странно и неожиданно, сопереживания почти не вызывая.

Рустэм Юскаев в роли Фарятьева непрерывно пребывает как бы в ином мире, и за фантазиями в нем тоже не обнаружить любви.

Юскаев играет просто замечтавшегося поэта, утратившего всякую связь с реальностью и не способного на настоящее чувство. Кажется, что Саша ему не очень-то и нужна, слишком он зациклен на самом себе. А в такой ситуации пьеса теряет смысл: конфликт не рождается.

Возможно, отсюда возникает одна из главных проблем спектакля: здесь все говорят на настолько разных языках и играют в таких разных эстетиках, что в принципе не могут не только соединиться и понять друг друга, но и вообще вступить во взаимодействие. 

Герои, а вслед за ними и актеры замыкаются в себе, запираются, и каждый ведет свою игру, с чужой несовместимую.

В таких условиях на первый план выходят вроде бы второстепенные персонажи. Главной героиней в спектакле внезапно оказывается сестра Саши Люба в исполнении молодой актрисы Веры Строковой (за пределами театральной Москвы известна по одной из главных ролей в фильме «Шапито-шоу»). К финалу она превращается из смешной мешковатой девочки в расцветшую девушку. Она единственная, в ком от начала до конца живет чувство. Импульсивная, страстная и упорная, она верит в свое счастье и движется ему навстречу. Кажется, она и в инопланетян верит больше, чем Фарятьев.

Именно она закончит спектакль, в отчаянии размахивая белым платочком и сигналя летающим тарелкам, чтобы они забрали ее отсюда, и почему-то думаешь, что ее непременно услышат.

Говорят, что изначально над «Фантазиями Фарятьева» работал другой режиссер и новому они достались с уже распределенными ролями и почти готовыми декорациями. Жаль только, что, кажется, без готового смысла.

Абсурдная жизнь насекомых

Пьесу Вырыпаева «Летние осы кусают нас даже в ноябре» в «Мастерской» ставить вообще не собирались, но собрались вдруг: как только художественный руководитель театра Евгений Каменькович прочитал ее, он решил, что это надо делать немедленно. И позвал на постановку молодую норвежку Сигрид Стрём Рейбо, учившуюся у Сергея Женовача в ГИТИСе: она выпустила в Москве три спектакля, очень близкие эстетике «Фоменок». Репетиции длились всего семь недель — небольшой срок для театра, в котором работать над спектаклями привыкли долго и тщательно. Но «Осам» это пошло на пользу: текст Вырыпаева надо брать приступом, мгновенно и решительно.

«Летние осы» отличаются от большинства последних пьес нынешнего художественного руководителя театра «Практика», полных серьезных философских рассуждений и несущих в себе четко сформулированную мораль.

Здесь три героя просто долго-долго выясняют, у кого из них был в прошлый понедельник в гостях некий Маркус, и так и не могут докопаться до истины, которой, кажется, и вовсе не существует.

По ходу действия обнаруживается много других интересных подробностей, но все же в этой пьесе было бы смешно искать какой-то конкретный посыл. Вырыпаев пробует себя в театре абсурда и сочиняет пьесу, главная ценность которой — идеально отточенные, хлесткие, остроумные и принципиально бессмысленные диалоги.

Удивительно, с каким азартом и наслаждением три ведущих актера «Мастерской» — Ксения Кутепова, Томас Моцкус и Алексей Колубков — бросаются в эту стихию, с какой готовностью принимают правила игры. Они не пытаются показать драматический спектакль, а устраивают бешеный стендап на троих. Вместе с тем туманные и демонстративно нереальные обстоятельства пьесы они принимают с психологической глубиной той театральной школы, которой принадлежат, и именно от этого спектакль становится еще смешнее.

У «Фоменок» персонажи Вырыпаева похожи на героев Чехова, которые заблудились и вдруг попали в пьесу Беккета.

В пьесе есть забавный ход, который Стрём Рейбо не пытается спрятать, а, напротив, все время подчеркивает. Героев в списке действующих лиц зовут Елена, Марк и Йозеф, но называют они почему-то друг друга Саррой, Робертом и Дональдом. И вначале актеры сидят каждый под правильным именем персонажа, а затем, при звучании первых реплик, пораженно оглядываются на подписи: меня же должны звать вот так, разве это не ошибка? Кажется, что эту игру они не забывают до самого конца; на сцене остаются как бы не сами герои, а другие персонажи, которые их играют. Этой иронией проникнута каждая сцена спектакля, и при всем остроумии актеров «Фоменок», возможно, настолько несерьезными они не были еще ни разу.

Режиссер тонко чувствует открытую и подвижную структуру пьесы, и не случайно, что несколько раз в зале включается свет и актеры оказываются среди зрителей. Когда Дональд, он же Йозеф, звонит некоей Гертруде, про которую мы так и не узнаем, существует ли она на самом деле, он поднимается в зал и обращается в разговоре напрямую к зрительницам, непроизвольно произнося «посреди спектакля» вместо «посреди уикенда».

Дистанция исчезает: зрители и актеры вместе делаются участниками одного большого розыгрыша.

Потом в зал пойдет Елена-Сарра (Ксения Кутепова), произнося свой шаржированно-отчаянный монолог о том, как сложно найти и выбрать себе настоящего мужчину. Искать она будет его прямо среди зрителей. Длинный монолог о нелегкой женской судьбе становится кульминацией спектакля и целым бенефисом Кутеповой.

Кажется, она в сокращенном и издевательском варианте как бы повторяет главную сцену своей сестры Полины из «Улисса» Евгения Каменьковича — знаменитый бессвязный поток сознания Молли Блум.

В условной и абсурдной, против всех правил написанной пьесе Кутепова получила редкую для актрисы возможность сыграть «женщину вообще» — и блистательно ею воспользовалась.

В ее героине бесполезно отыскивать четкие побуждения и мотивы и уж тем более пытаться разобраться в ее чувствах. Кутепова играет просто то существо, которое беззаботно любит, мечтает, разрушает любые ваши представления о логике и разбивает вам сердце. Поэтому когда Сарра говорит вещи, прямо противоположные тем, что сообщала минуту назад, этому уже не удивляешься и понимаешь, что правдой вполне может быть и то, и другое.

В финале, когда герои внезапно и беспричинно обретут счастье и просветление, забыв даже о существовании Маркуса, они станут обливать друг друга из огромной бутылки с водой, визжать и перекатываться на сцене. Вроде бы ничего особенного, но именно в таких моментах глупой и смешной театральной радости есть что-то от того фантастического впечатления, которое производят на зрителей лучшие спектакли «Фоменок».