Смахнув пыль времен

Бывают иногда неожиданности, которые становятся открытиями. Именно так случилось в этот раз, когда по приглашению LIFE в Вильнюс приехал молодой московский театр «Мастерская Петра Фоменко». Мы посмотрели два спектакля — «Владимир III степени», поставленный но отрывкам пьесы Н. Гоголя режиссером Сергеем Женовачем, и «Волки и овцы» А. Островского в постановке режиссера Петра Фоменко. Если первый из них шел на сцене Русского драматического театра Литвы, который казался необыкновенно маленьким, ибо такого аншлага здесь уже не бывало давным-давно, то второй был показан в маленьком зале Литовской музыкальной академии, что, несомненно, позволило побывать на этом спектакле лишь тем счастливчикам, которые получили билеты. Дружно потеснившись, зрители приняли в свои ряды и студентов — будущих актеров.
Пьеса «Волки и овцы» А. Островского так хорошо известна и так хорошо изучена, что зрители, предполагая длительное действие, старались устроиться поудобнее. Да и в программке значилось: продолжительность спектакля — 2 часа 50 минут┘
Стоило лишь появиться в зале Меропе Давыдовне Мурзавецкой (Мадлен Джабраилова), Глафире Алексеевне (Галина Тюнина), Аполлону Викторовичу Мурзавецкому (Рустэм Юскаев), как присутствующие ощутили что-то совершенно неожиданно новое: пьеса в этой постановке вдруг заиграла, засветилась новыми красками. Спектакль сразу зажил по своим законам, законам сценической жизни. Жизни удивительной и неповторимой, привнесенной режиссером, стряхнувшим пыль времен с произведения Островского, освободив его от традиционно-хрестоматийного толкования. 
Найдя особый вариант пространственного решения спектакля, режиссер вместе с художниками, музыкальным оформителем и актерами дал толчок живому движению действия. Как удалось этого достигнуть? Возможно, на данный вопрос не ответит никто, потому что сам Петр Фоменко замечает: «Нет у нас никакой методики. Педагогической демагогии стало меньше». И, может быть, именно за этими его словами кроется таинство настоящего творчества? Ведь такой ансамблевостью игры похвастаться может далеко не каждый театр!
И за легкостью и точностью движений, за удивительным чувством языка скрываются огромная работа, поиск и кропотливые репетиции. Но мы видим результат.
«Главное — погружение в человека», — говорит Петр Фоменко. И спектакль его при внешней легкости и воздушности подтверждает этот тезис. 
Что скрывает в себе человек? Чем он дышит, о чем думает и как он себя ведет?
Все действующие лица живут полноправной жизнью, наполненной заботами, мыслями и надеждами. Все они прячут за внешними проявлениями свое нутро. Вот перед нами провинциалка Мурзавецкая, освобожденная от своих обязательных 65 лет (Мадлен Джабраилова). Хитрая, бессердечная, расчетливая вымогательница, прикрывающая истинное лицо под личиной благодетельности. А вот и очаровательная, сверкающая копной рыжих волос богатая вдова Купавина — эта почти невинная овечка, что замуж шла «уж не скажешь, что по любви, а за богатство за его, за деньги» (Полина Кутепова). О, как они, будучи совершенно разными, дополняют, дорисовывают друг друга! Она — Купавина — знает, чего хочет. Ей бы выйти замуж за молодого да к тому же симпатичного Беркутова. Тут, вроде бы и прощения попросив в мыслях у бывшего мужа, Купавина легко перечеркивает все прошлое. Одно движение — и фотография мужа больше не помеха в погоне за новой удачной партией. В Купавиной, которую мы видим на сцене, — и инфантильность, и женственность, и┘ хватка. А уж хвататься есть за что! Беркутов (Карэн Бадалов) уверен в себе, цепок и опытен. Он все ходы видит наперед, благо петербургские навыки можно применить на деле! Все рассчитать, все сделать чужими руками, все заполучить. Куда уж до него Мурзавецкой с ее провинциальным окружением, с ее Чугуновым (Тагир Рахимов). Но что говорить об этом мире и его жизни, если не видеть преображения Глафиры (Галина Тюнина), которая вмиг вместе с черным своим монашечьим нарядом сбрасывает маску. Сама женственность — лукавство, игривость, кокетство — так и сквозит в каждом движении и взгляде. И наконец перед нами та прекрасная, легкая Глафира, взлетающая в гамаке, разметав, как крылья, кружевную пелерину, в которую, как в сеть, может любого Лыняева (Юрий Степанов) заставить влюбиться в себя н, потеряв голову, рвануться за┘ яблоком. Лыняев включается в игру мира, в котором «волки кушают овец, а овцы смиренно позволяют себя кушать». А так заманчиво, так лукаво, так насмешливо-хищнически Глафира «смотрит лисичкой, все движения мягки, глазки томные», что понимаешь, предчувствуешь, предвидишь дальнейшую судьбу Лыняева┘
В этом спектакле все живут. Все играют. Перед собой, друг перед другом, перед зрителями. И лакей (Андрей Казаков), и Горецкий (Иван Поповски), и даже больная всеми болезнями мира Анфуса (Ксения Кутепова). Они играют. И время из прошлого в настоящее летит с невероятной скоростью┘
«Играть можно везде, — утверждает Фоменко. — Правда театра более истинна, чем правда жизни», — добавляет он. И связует время, и рвется в атмосферу состояний человеческой души.
 — Никакие границы, никакие временные понятия, никто и ничто не сможет нам помешать удовлетворить потребность в общении друг с другом, — заметил Петр Фоменко после спектакля. — Ведь провинциализм — это не территориальное понятие, а духовное.
Остается лишь согласиться с ним и надеяться на новые встречи. И пусть LIFE будет путем от одного сердца к другому, возможностью предстоящих открытий.