Крылышками бяк-бяк-бяк

В московском театре «Мастерская П. Фоменко» поставили пьесу современного автора Петра Гладилина «Мотылек». Роль рядового Лебедушкина исполнила Полина Кутепова.

«В пятой роте рядовой Лебедушкин превратился в девушку!» И - все смешалось в дальней казарме. И не только в ней — во всем гарнизоне, в головах военных начальников и медбратьев. Стоит этот Лебедушкин (Полина Кутепова) и просит отпустить его домой. Какой из него теперь солдат. Когда больные дни надвигаются. На солдата срочной службы.
Полковник (Юрий Степанов) лютует, капитан (Тагир Рахимов) делает Лебедушкину предложение, военврач (Олег Нирян) хочет известить о чуде Москву.
Актуально — про армию, про страдания молодых солдат. Злободневно: о перемене пола. Но все это — и армия, и перемена пола — для драматурга только повод поговорить о вечном. Полина Кутепова играет не мужчину, превратившегося в девушку, а существо не от мира сего, едва ли не пророка, прощающего ненавидящих его. Армия, конечно, — образ ада на земле.
Комедия затухает и начинается натужная абсурдистская драма.
И тогда актуальность теряется в абсурдистских высях, а комизм ситуации глохнет под напором метафизики. Склеить все это у драматурга не получается. Конечно, веселить зрителя историей о рядовом, ставшим рядовой, и рассказывать об ужасах нашей армии — это, конечно, задача не для драматурга, отправляющегося чуть ли не в мир платоновских идей. Вообще, по-моему, зря он туда отправился. Тем более что так и не долетел, застрял где-то на полпути. Драматург попадает в собственную ловушку. И затягивает туда и актеров с режиссером.
Абсурд? Превосходно. Но предсказуемый абсурд — как сухая вода. Ведь всякий сразу просчитает, что полковник, взявшийся перевоспитывать эту девушку (юношу), будет сам перевоспитан ей же. Что такому существу одна дорога — в облака. Помрет.
Действие вращается вокруг Лебедушкина и полковника. Лебедушкин любит театр, просто жить без него не может. И заканчивается все тем, что полковник исполняет роль Отелло, а Лебедушкин играет Дездемону. Занавес открывается и закрывается, проходят люди в камуфляже с масками на лицах и выдувают из своих духовых печальные мелодии, бегает полковник, загримированный под мавра, Лебедушкин бубнит роль Дездемоны. В общем, крещение культурой проходит успешно, и выясняется, что ничто человеческое солдафону не чуждо.
И вновь возникает вопрос: зачем театру такого уровня текст Петра Гладилина? Стоит ли рисковать? Стоила ли игра свеч? (Кстати, на сцене то зажигают, то гасят свечу — прием почтенного провинциального театра.)
Жаль, что хохот в зале становится все тише, а мысли, которые все упорнее подаются в лоб, честно говоря, «пролоббированы» уже давно. И актеры театра Фоменко, мне кажется, не очень уютно чувствуют себя в этом стерильном тексте. Хотя, что говорить, они великолепны. Когда Юрий Степанов разговаривает со своей тенью, Тагир Рахимов бережно укутывает шинелью Полину Кутепову, сообщая, что та напрасно его не боится, — понимаешь все про героев пьесы. А больше и понимать в общем-то нечего. Кроме того, что, если в одном из лучших московских театров выйдет еще несколько хорошо сделанных спектаклей по не очень хорошо сделанным пьесам, гипноз театра Фоменко, под которым находятся все, кто туда когда-либо заглядывал, начнет понемногу пропадать.