Тихие смертельные этюды

Пьеса Уайлдера (Tornton Wilder) — редкий образец великой драматургии: ее трудно испортить. Рождественскому обеду уподоблена сама жизнь, и вокруг стола с традиционной индейкой собираются члены обычной американской семьи. Уайлдер убыстряет ход событий, и в одну пьесу вмещает жизнь четырех поколений. Действие перескакивает от одного Рождества к другому, люди рождаются, взрослеют, старятся и умирают на глазах у зрителей. Судьбы повторяются и не повторяются, слова повторяются и меняются, неизменной остается лишь смерть. Дом, только обживаемый в начале пьесы новыми владельцами, к концу пустеет и вымирает. Зато где-то в другом новом доме начинается другая жизнь. Уайлдер смотрит на неотменимый закон бытия без сентиментальных слез, но со смирением, печалью и, что очень важно, с незаурядным драматургическим мастерством.

В этой безысходной истории ученик Петра Фоменко Миндаугас Карбаускис очень точно нашел соотношение конкретного и абстрактного. Актеры «Табакерки», в свою очередь, откликнулись точным исполнением. Многие из них играют по две роли, возвращаясь в мир через поколение. Иногда они играют подробно, но не настолько, чтобы завязнуть в бытовых диалогах. Иногда — формально и холодно, но не до такой степени, чтобы засушить эту простую и пронзительную историю до состояния костлявой притчи. Впрочем, сама смерть тут персонифицирована в неподвластной времени служанке: она сама деловито приносит в дом новорожденных детей, чтобы много позже бесстрастно притворить за ними двери в небытие. Черные створки слева от почти пустой темной сцены терпеливо ждут входящих. Они — как магнит для героев Уайлдера, но каждый из персонажей приближается к ним по-своему: кто-то упрашивает об отсрочке, кто-то впрыгивает с разбегу, кто-то по-старчески тихо ищет выхода. Уже ради того, чтобы Сергей Беляев мог сыграть старика, сосредоточенно ощупывающего пространство, прежде чем найти дверь и с незаметным вздохом войти в нее, нужно было поставить «Долгий рождественский обед», одно из самых зрелых и осмысленных представлений нынешнего сезона.

Карбаускис так увлекся темой смерти, что сделал ее главной и в «Старосветских помещиках» на только что открытой новой сцене чеховского МХАТа. Гоголевская повесть в руках этого наследника традиций литовского метафоризма почти лишилась всяческого патриархального умиления. Ставших нарицательными старосветских помещиков играют Полина Медведева и Александр Семчев (рекламное лицо пива «Толстяк»), но они режиссером уравнены в правах с многочисленной дворней. Девки и парень некоторое время разыгрывают полустуденческие этюды на заданные темы, пока вдруг не оказываются по воле режиссера могильщиками — подобно уайлдеровской служанке, только гораздо веселее. После смерти несчастной Пульхерии Ивановны молодая челядь буквально сводит в могилу дородного, жизнелюбивого Афанасия Ивановича. Он следует за женой не от тоски, не от одиночества. Гоголевский старик становится просто жертвой все той же равнодушной силы, которая в данном случае вдруг принимает облик симпатичной поначалу дворни.

В концептуальной жесткости Карбаускису не откажешь, хотя в случае с Гоголем правильнее говорить не о содержательном, полноценном спектакле, а об упражнении на податливость литературного материала режиссерскому решению (с этим получилось не больше, чем на три с плюсом). Заодно еще и на способность стилизовать самобытную и плохо поддающуюся огранке актерскую фактуру, какой обладает господин Семчев. Плюс на умение вдруг показать удачным крупным планом хорошую актрису (в данном случае — госпожу Медведеву), которой много лет давали неверный репертуар. Последние задачи выполнены на пять. Скажем, с минусом — лишь для того, чтобы не перехвалить удачно начинающего режиссера. Олег Табаков, который некоторое время назад любил порассуждать о возврате актерского театра и кризисе театра режиссерского, на деле подает прочим театральным олигархам положительный пример. Режиссеров надо выращивать на практике, с небес они не падают. Хотя Литва, кажется, в данном случае может быть уподоблена небесам: талантливых режиссеров она поставляет сцене с завидной регулярностью.